– Эфир, зефир. А сам полмиски пирожков съел, то же мне, эфиропочитатель! Придется мне, Бесик, брать расследование в свои руки, иначе мы полностью опозоримся, – Бесик, с которым Эван не поделился пирожками, был полностью на стороне Таши.
С утра Таша побежала в храм, а после службы на рынок. Потом в магазин, где торговали рукодельными мелочами, потом в школу магии, как раз к тому моменту, когда мамочки забирали детей, потом в ратушу, к старику Борнсу, занимающимуся сделками с недвижимостью и еще раз на рынок. И в порт. Домой Таша вернулась буквально без ног. На нее с осуждением в глазах смотрели голодные Бесик , Эван и Нос. Бесику Таша отрезала мяса, Носу отдала последнее пирожное, перед Эваном на стол поставила миску со вчерашними пирожками.
– Пока ты вздыхал по этой блондиночке, я провела расследование, – Таша налила себе чаю, и ... не взяла пирожок. И не то что бы она решила худеть, просто не хотелось. Совсем не хотелось, – Значит, слушай. Милли внучка господина Горда. А господин Горд преподает в школе магии. Господин Сибиус Милли вовсе не дядюшка, если и родственник, то очень дальний. А госпожа Сибиус вовсе не злобная тиранка, а милая женщина, которая учит своих девочек вести хозяйство. И Милли учит.
– Но Милли, она такая. Милли и рынок... – промямлил Эван.
– Все ходят на рынок, – отрезала Таша, – любая женщина, да и любой мужчина, должен уметь вести хозяйство. И готовить тоже, – и Таша отобрала у Эвана последний пирожок.
– А родители?
– Про них никто не слышал, наверное, она сирота. Такие истории про необыкновенных родителей обычно рассказывают брошенным детям. Вряд ли ее папа на самом деле герцог.
– А может и герцог, а вот мамаша служанка, любовь-морковь, трали-вали, а потом детка появилась и папаша в кусты. А мамаша бежать, нового дурня искать, – мерзко захихикал Нос.
– Но игрушки действительно были, – задумчиво проговорил Эван, – и действительно пропадают в канун дня рожденья.
– Игрушки, наверное, дед дарит.
– Наверное. А ворует кто? И главное, зачем? – потер подбородок Эван, – зачем воровать игрушки, которые ребенок не спускал с рук целый год.
– Не знаю. Может быть их воруют оборотни, и потом по запаху ищут кому она пара?
– Странная версия. На нее тебя новый роман вдохновил? – хмыкнул Эван, кивнув на оставленный Ташей на видном месте роман "Пара оборотня", – а может это кузины воруют игрушки, из вредности?
– Нет, они очень милые девочки, я скорее поверю в оборотней.
– Может у Милли какие-нибудь способности необыкновенные? И их запечатывают?
– А в школе магии на уроках распечатывают. Зачем?
– Словом, версии у нас нет. Вертится что-то в голове, а вспомнить не могу. Я поговорил с дедом, дядей и тетей Милли. Они говорят, что игрушки не брали и согласны пустить нас к себе в дом сегодня ночью. Без восторга, но согласились. Таша, я тебе артефакт поиска оставил. Где он?
– Артефакт?
– Я его видел, – Эван помчался на кухню, и через минуту выскочил с солонкой. Красивой парадной солонкой, маленькой, серебряной, с камушками на блестящих бочках. Эван поставил солонку на стол, накрыл сложенными ковшом ладонями и сказал Таше, – смотри!
В узкую щелку меж ладоней Эвана Таша увидела зеленый лучик, идущий от одного из камушков. – Так, что у нас внутри? Соль? Соль это хорошо, гляди, лучик указывает на место, откуда ты эту соль взяла.
– Сейчас наш ученый найдет на кухне соль, – съехидничал Нос, – а может он усовершенствует изобретение и сможет находить свой второй носок.
Эван решительно потопал в сторону кухни, иногда останавливался, чтобы уточнить направление и с помощью лучика, за каких-то полчаса добрался до шкафчика. Открыл шкафчик, вытащил корчажку с солью и гордо поставил перед Ташей.
– Работает! Видишь?
– Вижу, – буркнула Таша, поставила на место соль, вытащила из шкафчика кота, вытащила у Бесика из пасти мешочек с крупой, положила мешочек на место, снова вытащила кота и заперла шкаф.
– Если мы пойдем сегодня ночью караулить игрушку Милли, то надо приготовить бодрящее зелье. Вряд ли кража совершалась без использования магического сна, – решила Таша.
Поздно вечером Таша и Эван сидели в шкафу в спальне Милли. Эван держал в руках солонку, внутри которой лежал клочок меха от игрушки, Таша морщилась. Может потому, что послевкусие зелья бодрости было не очень приятным, может потому, что Эван как уставился в маленькую щелку на Милли, то так и не отводил взгляда. Хорошо, что в темноте яркий лучик был хорошо заметен. И заметно стало, когда он дернулся и передвинулся влево. Таша пнула Эвана.