- Есть здесь кто-нибудь? – и замерла в нехорошем предчувствии.
Если бак упал, когда внутри кто-то находился, то человека неминуемо должно было придавить, потому что места в душевой было очень мало.
Никто не откликался. Я позвала еще раз, но поняла, что теряю драгоценное время и кинулась на берег за помощью. У меня итак от пережитого волнения подкашивались ноги, но когда я выбежала на пляж и поняла, что все гости до единого загорают, а нет только бабушки, то ноги совсем отказались меня слушаться и я с размаху села на песок.
Первым на меня обратил внимание Кондрат. Он вскочил и кинулся меня поднимать. За ним поднялись все остальные и окружили нас, наперебой спрашивая, что случилось.
Я отдышалась и сумела из себя выдавить.
- Где бабушка?
- Света, да на тебе лица нет. – склонилась ко мне Валентина Михайловна, машинально поправляя старомодный пучок у себя на голове.
- Где бабушка? – уже громче переспросила я.
- Не знаю. – ответила Валентина Михайловна. – Минут десять назад встала, сказала, что не надолго и ушла в сторону дома.
Бог знает, откуда у меня взялись силы, но я вскочила на ноги и крикнув, что мне нужна помощь, помчалась обратно к сараю. Рядом со мной бежал Кондрат, временами вопросительно заглядывая в лицо, а сзади мощно топал Федя. Задыхаясь на бегу, я попыталась объяснить им, что случилось.
- Бак в душевой… рухнул. Бабушка…она там.
Сама я в этом уже ничуть не сомневалась и прибавила ходу. Мы все трое добежали до сарая одновременно и я снова рванула на себя дверь. Пыль уже улеглась и были отчетливо видны тронутые ржавчиной бока злополучного бака.
- Бабушка! – закричала я, стараясь заглянуть вниз и боясь увидеть ее, придавленную трехсотлитровой махиной.
- Здесь я. – донесся из недр сарая слабый голос.
- Тебя придавило?! – снова крикнула я.
- Да не пойму. Вроде бы да, но не сильно.
Я опустилась на траву рядом с сараем и заплакала. Подоспевшая Валентина Михайловна принялась меня успокаивать, а Кондрат и Федя начали изучать обстановку. Бритоголовый Федор задавал бабушке неожиданно логичные вопросы и скоро выяснилось, что она лежит как раз в той части сарая, где бак не дошел до пола. Переломившаяся подпорка заклинила его, уперевшись одним своим концом в стену.
Федя, играя мышцами, попытался приподнять бак, но это даже ему оказалось не под силу. Я смотрела на его потуги и тут мне в голову пришла простая мысль.
- Бабушка!- крикнула я. – Ты можешь открыть кран, чтобы вода выливалась через душевую воронку?
- Да. – послышался приглушенный ответ. – Он как раз рядом со мной.
- Открывай! – скомандовала я, а остальным пояснила. – В нем больше трехсот литров воды. Пусть она вытечет и тогда Федя легко его отодвинет.
Кондрат посмотрел на меня с уважением, а Федя крикнул.
- Ну, что, бабушка, открыла?
Ответ не потребовался, так как к нашим ногам вытекла внушительная лужа, неся на себе осевшую пыль и тут же превратилась в ручей, стекающий в сторону реки. Ждать пришлось минут семь.
Наконец ручей иссяк и Федя с Кондратом взялись за работу. Пустой бак был тоже достаточно тяжелый, но все-таки поддался после некоторых усилий. Его сначала поставили на попа, потом совсем вытащили из сарая.
Я тут же кинулась внутрь и увидела бабушку, прислонившуюся к деревянной стенке и сидящую в луже воды. Я помогла ей подняться и через минуту она уже сидела посреди двора на принесенной Кондратом табуретке в окружении встревоженных гостей. Я сидела перед ней на корточках и проводила тщательный осмотр повреждений.
На левой руке у бабушки алела широкая царапина, чуть повыше лба красовалась внушительная шишка и вся она была страшно грязная с ног до головы. Более серьезных повреждений пока не наблюдалось. Сотрясения мозга вроде бы тоже не было и я постепенно успокоилась.
Нина Николаевна согрела ведро воды и мы помогли бабушке смыть с себя грязь и привести в порядок внешний вид. Судя по тому, как бабушка отшучивалась, она действительно серьезно не пострадала. Через час мы все сидели в столовой и пили чай, так как обед, по очевидным причинам, никто не приготовил.
- Это же надо было такому случиться, чтобы бак обрушился именно тогда, когда ты туда вошла. – сокрушалась Валентина Михайловна.
- Да, кстати, а что тебе там понадобилось? – спросила я бабушку.
- Ой, это я во всем виновата. – тут же отозвалась Нина Николаевна. Еще утром, когда купались, я испачкалась в воде мазутом. Несильно. Вот и попросила у Зои разрешения помыться в душе. Она сказала, что после помоюсь, когда отдохнем и позагораем. А потом сама, видимо решила душь принять. Так, или нет?