Кондрат покорно пошел со мной к лежащему баку. Видимо, решил не противиться умалишенной.
- Видишь, ржавчина в двух местах свезена? Как раз там, где были левые подпорки. – ткнула я пальцем в более светлые места на поверхности бака.
- Это закономерно, ведь… - начал умничать Кондрат, но я не дала ему продолжить.
- Теперь пошли в сарай. – он снова покорно поплелся за мной. – Видишь эти две подпорки? Они как раз левые. Видишь веревку между ними?
- Ничего удивительного, твоя бабушка привязала ее… - снова начал умненький Кондрат, но я-то уже знала, что он скажет и это было неинтересно.
- Теперь подними голову. – скомандовала я. – Видишь отверстие?
- Вижу. – ответил Кондрат, недоуменно оглядываясь на меня.
- Как думаешь, что это? – наконец позволила я ему проявить свою эрудицию.
- Ну, не знаю, сучок, наверное, выпал.
- Ага! – удовлетворенно сказала я.- Теперь пошли дальше.
Мы вернулись на исходную позицию и я показала Кондрату листья крапивы, припорошенные чем-то светлым
- А это что, как ты думаешь?
Кондрат попытался рассмотреть листья в той же самой позе, что и я пять минут назад, но потом притоптал ближайшие стебли и осторожно сорвал нужный листок. Я подошла ближе и убедилась, что моя догадка была правильной.
- По-моему это опилки, правда, очень мелкие. – сказал Кондрат.
- Вот именно. – загадочно подтвердила я.
- Подожди, я ничего не понимаю. Что ты хочешь всем этим сказать?
- Пошли в беседку, я тебе все объясню. – и я направилась за угол дома.
Когда мы привычно расположились на перилах, я начала.
- Кто-то обвязал две левые подпорки бельевой веревкой, просверлил коловоротом дырку в задней стенке сарая, пропустил в нее веревку и ждал, когда нужно будет дернуть и выбить из-под бака подпорки.
- А зачем? – спросил Кондрат.
- Я думаю, что кто-то покушался на жизнь моей бабушки. – трагически ответила я и сама испугалась своего ответа.
- Ну, ты даешь! – вскинулся Кондрат. – На этом тихом острове, при наличии стольких гостей, не раньше и не позже?
- Кстати, время выбрано удачно. – сказала я. – Чем больше подозреваемых, тем сложнее найти преступника.
- Ну, а мотив? Какой может быть у преступника мотив? – не унимался Кондрат.
- А вот это уже классика. Узнаем мотив - поймем, кто преступник.
Кондрат застыл с вытаращенными глазами и некоторое время смотрел на меня. Его лицо выражало недоумение, граничащее с идиотизмом.
- Свет, мы что, будем вести расследование? – спросил наконец он. – Но мы же не имеем права.
Тут я поняла, что настал момент признаться ему, чем я занималась последнюю неделю. Кондрат слушал, наливаясь восхищением и через пятнадцать минут готов был сносить от меня упреки и нравоучения, как старый добрый доктор Ватсон от язвительного Холмса.
- Предлагаю сейчас расстаться и как следует обдумать сложившуюся ситуацию. – сказала я, вспомнив порядки в фирме отца.
Кондрат с воодушевлением согласился и мы направились к крыльцу.
- А Зоя Николаевна – это чья мама? - спросил Кондрат.
- Моей мамы. – ответила я. – Поэтому, никому ни слова до поры до времени. Договорились?
- Могила! – сказал Кондрат и мы разошлись в разные стороны.
Я взяла из шкафа старенькое потертое одеяло и вышла с ним во двор. Расположившись на одеяле недалеко от душевой, я начала размышлять, временами поглядывая в сторону сарая. Солнышко пригревало и вдобавок ослепительно светило. Я перетащила одеяло в кружевную тень от высокой сливы и продолжила размышлять. Вдруг мое внимание привлекло какое-то движение у задней калитки. Я повернула голову и увидела, что в калитку входит паромщик Семен. Интересно, что ему здесь нужно?
Небольшой домик паромщика, в котором раньше жил Тимофеич, находился метрах в пятидесяти от нашего, прямо на краю поляны. Может быть Семен ходит к реке через наш участок? Но что ему делать на этом берегу? Его паром стоит в протоке, пляж, где мы купаемся негласно принадлежит бабушке. Конечно, если Семен появится на пляже, то его никто не прогонит, но на острове не принято нарушать покой соседей.
Я стала вспоминать. О смерти Тимофеича бабушка написала мне в мае. Сейчас только середина июля. Семен находится на острове меньше двух месяцев и может еще не знать здешних правил.
Тем временем паромщик подошел к сараю и стал внимательно его осматривать. По мере осмотра он с досадой качал головой и что-то бормотал себе под нос. Затем он склонился к упавшим подпоркам и начал отвязывать веревку. Я села на одеяле и с интересом наблюдала за действиями Семена. Зачем он снимает веревку?