- И для этого нужно было вызывать духов и убивать людей, - вставил майор - И почему на алтарь «Нового Порядка» должны быть возложены все, кто тебя обидел? И не надо ссылок на тяжелое детство. Вот допустим, гражданка Исмангулова было вполне себе верующей.
- Она недостаточно веровала, раз предпочла мне тебя, - взорвался поэт.
- Поясните, когда это случилось - Майор изумленно поднял брови. Он попытался вспомнить, когда же он отбил девочку у бывшего одноклассника. - И даже если так, это для вас служит достаточным основанием для убийства...
- Вот именно, не помнишь ты своих грехов, - взвился Поэт - Ты забываешь о них вместо того чтобы искупать. Так же как и эта спортсменка, подумать только, как она посмела сказать это!
- Что именно это? Поясните для протокола.
- «Спорт, не место для всяких шизанутых, пусть свои сказки, засунут себе поглубже. Спорт для всех».- Слова эти поэт произнес противным тонким голосом, видимо пытаясь изобразить женщину. Ему это совсем не удалось.
- Что-то я не помню, чтобы ты спортом сильно увлекался - презрительно фыркнул майор - Да и слышать её явно не мог, между вами вообще никакой связи не прослеживается.
- ОН сказал мне об этом святотатстве и я понял, что нужно делать. Россия должна стать страной, где все решения принимаются в интересах здоровой части общества, людей, придерживающихся моральных принципов, здравого смысла, чьи стремления направлены на собственное развитие и развитие страны. Неадекватное, аморальное, антиобщественное поведение, эгоизм и наглое продавливание своих интересов в ущерб интересам общества не могут быть формальной или фактической нормой и должны решительно и до конца пресекаться.
-Даже так - присвистнул Павлов
- Именно так. Ты не понимаешь, я бы смог все изменить, людей может дисциплинировать только страх, ты сам это знаешь, только страх заставит их перестать грешить и понять свою сущность обратиться к разуму и вере. Все эти телесные эмоции, вот источник греха. ОН всегда так говорил. Мы все погрязли в комфорте и потреблении. Живем, исходя из потребительской системы ценностей, живут в свое удовольствие и паразитируют на обществе. Мы забыли о воздержании. Разучились ...
- А вот с этого места поподробнее, - прервал его майор- кого вы гражданин имеете ввиду. Кто этот Он?
- ОН единственный кто меня понял. Он открыл мне свет!
Закончить поэт не успел. Зал, наконец, последний раз изменился и предстал в виде старинного собора. Белые стены и суровые лики иконостаса, но вместо царских врат, и алтаря в главной стене собора были другие ворота. На тяжелых металлических створках была изображена странная сцена, сотни людей пав на колени и переплетаясь телами, тянулись вверх, будто чего-то хотели или может наоборот от чего-то защищались. Над ними стояли скелеты, державшие в руках весы. И над всем эти господствовала фигура сурового старца. И что-то эта композиция напомнила Майору
- Да это же «Страшный суд» - воскликнул майор, хлопнув себя по лбу. - Ну, все, приехали. Привет бабушке, не забудьте полить фикус.
И действительно над воротами в камне была высечена надпись, вроде бы и буквы были знакомы, хотя и не все, но общий смысл слов никак не складывался. Надпись внезапно потеряла четкость и вновь проступила, уже обычным шрифтом «Все вы стоящие перед этими вратами будете судимы».
- Ишь ты - изумился майор, - действительно все меняется. Похоже, зал наконец разобрался с вопросом подсудности.
И тут он заметил, что Наташа смотрела на происходящее вокруг в крайнем напряжении.
- Пан майор, происходит что-то странное - ответила она на незаданный вопрос - Зал слишком пластичен, на него что-то влияет, и это отнюдь не наш поэт. Нам бы поскорее отсюда уйти, здесь явно воцарился дух христианства, а я все-таки ведьма.
Внезапно из-под сводов собора ударил столб света. Поэт с торжествующим хохотом помчался к воротам. Он обернулся к майору, и крикнул.
- Идиоты! ОН продолжит мое дело! -
Майор заметил, что поэт смотрит, куда-то в сторону и резко развернулся. В затененном нефе храма клубилась странная тень, которая на мгновение приобрела очертания человеческой фигуры. Павлов даже заметил короткую стрижку и длинный нос. Правда фигура стабилизировалась на секунду и потом снова превратилась в тень и вскоре исчезла. А поэт тем временем ринулся к вратам. Но его ожидало горькое разочарование. Из плит пола начал сочиться черный дым. А затем ворота начли медленно открываться, из них полилось еще больше этого черного марева. Дым уже клубился у ног поэта, и поднимался все выше и выше. И вдруг из ворот показалась высокая черная фигура, которая направилась к поэту. Она была словно соткана из того же дыма, и двигалась неслышно и быстро плывя над черным клокочущим морем которое разлилось на полу.