— Кажется, я подцепил местную болезнь,— говорил он дочерям, уже не сдерживаясь и вовсю расчесывая себя.— И эта неприятность случилась только со мной.
Дон Игину появился на палубе, когда мистер Сандвич подавал жаркое. Он привел с собой братьев.
Поскольку дон Игину объявил их братьями, сомневаться в этом никто не стал. Но очень уж явным было несходство родственников. Насколько в доне Игину чувствовалась порода, настолько его братья казались вульгарны и грубы. По внешности они напоминали борцов: один — высокий и сильный, другой — коренастый, крепко сбитый и широкоплечий.
Примечательно, что оба имели признаки недавнего ранения. У высокого была перевязана левая рука, у более низкого правую щеку пересекал шрам, залепленный пластырем.
— Позвольте представить вам,— обратился дон Игину к Томпсону,— моих братьев, дона Жакопу и дона Криштофу.
— Они желанные гости на борту «Симью»,— ответил Томпсон.— Я с сожалением вижу,— продолжал он, когда братья сели за стол,— что господа ранены…
— По несчастью, споткнулись и, падая, поранились о разбитое лестничное стекло,— перебил его Игину.
— Ах так,— отозвался Томпсон.— А я хотел спросить, не пострадали ли джентльмены в страшной уличной драке. Но вы опередили меня с ответом.
При этих словах Робер машинально посмотрел на Жакопу и Криштофу, и те, как ему показалось, вздрогнули. Но, очевидно, братья в самом деле ничего не знали о прискорбном происшествии, потому что дон Игину искренне удивился:
— О какой драке вы говорите? Что-нибудь случилось?
Все просто поразились: как могли братья де Вега не знать о происшествии, взбудоражившем весь город!
— Боже, все очень просто,— ответил дон Игину.— Мы же не выходили из дома. Впрочем, может быть, вы преувеличиваете, наверное, это была мелкая уличная потасовка.
Все зашумели, Томпсон рассказал дону Игину о том, что произошло. Тот озадаченно произнес:
— Не могу понять, как набожный народ мог так вести себя во время процессии. Но предоставим разобраться в этом им самим. Мы ведь уезжаем вечером, не так ли? — добавил он, обращаясь к Томпсону.
— Да, конечно,— ответил тот.
Не успел он закрыть рот, как раздался пушечный выстрел, отчего вздрогнули окна салона. Звук растаял как эхо, и никто не обратил на него внимания.
— Вы плохо себя чувствуете, дорогой друг? — осведомился барон у внезапно побледневшего дона Игину.
— Это лихорадка, я подцепил ее в Прайе. В этом городе решительно нездоровый климат,— ответил португалец. На лице его вновь появились обычные краски.
С палубы раздался голос капитана Пипа:
— Мальчики, поворачивать на брашпиль[71].
Сразу же послышался сухой мерный звук коловорота, бьющегося о железную обшивку. Пассажиры поднялись на верхнюю палубу, чтобы присутствовать при отплытии.
За время обеда стемнело. В ястребиной черноте были видны только огни Ангры, оттуда все время доносился шум.
Над палубой раздался голос Флишипа:
— Поднять якорь!
— Так держать! — командовал капитан с мостика.
Снова раздался звук падения брашпиля, и якорь уже подымался со дна, когда в ночи на расстоянии двух кабельтовых от «Симью» послышался оклик.
— Пару,— приказал старший механик.
— Еще,— подтвердил со своего мостика капитан.
Двухвесельная шлюпка вынырнула из темноты и подошла к левому борту корабля.
— Мне нужен капитан,— сказал по-португальски человек, увидеть его мешала темнота. Робер перевел.
— Я здесь,— ответил капитан Пип, спустившись с мостика и подходя к борту.
— Этот человек,— перевел Робер,— просит спустить трап, чтобы подняться на борт.
Просьба была удовлетворена, и на палубу прыгнул полицейский, все его узнали по мундиру. Судя по блестящим галунам, у него был высокий чин. Между ним и капитаном состоялся с помощью Робера следующий разговор:
— Имею честь говорить с капитаном «Симью»?
— Вы говорите именно с ним.
— Вы прибыли вчера вечером?
— Вчера вечером.
— И собираетесь отчаливать?
— Да.
— Вы слышали пушечный выстрел?
Капитан повернулся к Артимону.
— Вы слышали пушечный выстрел, мистер? Я не понимаю, почему это должно быть нам интересно?
Инспектор удивился.
— Вы не знаете, что порт закрыт и на все корабли рейда наложено эмбарго?[72] Вот приказ,— ответил он, подавая Роберу документ.
— Хорошо,— с философской невозмутимостью сказал капитан,— если порт закрыт, мы останемся. Бишоп, опустить цепи,— скомандовал он.
— Извините! Одну минуту,— запротестовал Томпсон.— Нельзя ли договориться? Спросите, господин профессор, почему порт закрыт?
Но представитель власти оставил Робера без ответа, он направлялся к одному из пассажиров.
— Я не ошибаюсь? — воскликнул он.— Дон Игину на борту «Симью»!
— Как видите,— ответил тот.
— Вы нас покидаете?
— О, я надеюсь вернуться.
Между двумя португальцами завязался оживленный разговор. Суть его дон Игину перевел своим спутникам.
Оказывается, во время послеобеденной драки неизвестные злоумышленники, воспользовавшись созданным ими самими беспорядком, похитили драгоценный крест. В отдаленном переулке найдено древко, без камней, стоимость которых оценивается в шесть миллионов франков. Поэтому правитель наложил эмбарго на все корабли, пока шайка похитителей не будет поймана.
— И это надолго? — поинтересовался Томпсон.
Инспектор сделал неопределенный жест. На лице Томпсона появилось испуганное выражение. Кормить сто четыре человека на борту! В копеечку влетит эта задержка!
Все протесты Робера были бесполезны. Приказ отмене не подлежит.
Но еще большую ярость инцидент вызвал у Саундерса. Опять отступление от программы! Это вывело его из себя.
— По какому праву нас удерживают,— энергично запротестовал он.— Мы идем под британским флагом и не обязаны подчиняться португальцам.
— Совершенно верно,— присоединился барон.— И, кроме того, какая нужда подчиняться полицейскому, не может же он один задержать корабль, где шестьдесят шесть пассажиров плюс экипаж!
Томпсон жестом указал на форты, которые виднелись в темноте, и этот немой довод убедил спорщиков. Барон ничего не ответил. К счастью, у него нашелся неожиданный сторонник.
— Если вас останавливают форты,— сказал дон Игину, наклоняясь к уху Томпсона,— то они не опасны. Порох и пушки там есть. Но этого нельзя сказать про ядра.
— У них нет ядер? — не поверил Томпсон.
— Может, и найдутся какие-нибудь никуда не годные. Но вряд ли хоть одно войдет в пушку! Как, впрочем, и на всех других островах архипелага.
— Мой добрый Игину,— воскликнул растроганный барон.— Вы, португалец, оказываетесь нашим союзником?!
— В данном случае я торопящийся пассажир,— уклончиво ответил дон Игину.
Томпсон колебался. Конечно, решиться на такой шаг непросто. Но, с другой стороны, досадно так нелепо затягивать путешествие, терпя убытки и недовольство пассажиров. Скрежет зубов Саундерса, насмешки Гамильтона, секреты форта, раскрытые доном Игину,— все это заставило его решиться на риск. Он позвал Пипа.
— Капитан,— сказал Томпсон,— корабль, как вы знаете, задерживается по приказу португальских властей.
Капитан утвердительно кивнул.
— Если, однако, я прикажу вам отчалить, вы это сделаете?
— В ту же секунду, сэр.
— Вы находитесь под огнем фортов Ангры, как вам известно.
Капитан Пип посмотрел на небо, затем на море, потом на дона Игину и сморщил нос с видом величайшего презрения. Если бы он высказался, то не сумел бы выразить яснее, что при таком спокойном море в темноте ночи он боится португальских ядер не больше, чем яблок.