— Ну как, дорогой друг, вы себя чувствуете?
— Очень болит,— вздохнул Блокхед.
— Да, да,— согласился Саундерс.— У вас голова…
— Не голова!
— А что же?
— С другого конца! — жалобно вздохнул Блокхед, лежа ничком на лошади.
— С другого конца? — повторил Саундерс.— Ах, ну да, ну да! — сказал он, поняв.— Но важно не это!
— Как раз наоборот! — пробормотал Блокхед.
— Черт побери! — гнул свою линию Саундерс.— Но ведь во всем виновато «Агентство Томпсон»? Если бы нас было не пятнадцать, а сто человек, разве на нас напали бы негры и разве болела бы тогда у вас голова? Если бы были не лошади, а гамаки с носильщиками, как было обещано этой бессовестной программой, болело бы у вас… в другом месте? Я понимаю ваше возмущение и ваше негодование.
У Блокхеда достало сил возразить.
— Восторг! Сударь! Совсем, напротив, мой восторг,— прошептал он жалобно, так велика была сила привычки.
— Восторг? — повторил Саундерс в совершенном изумлении.
— Да, сударь, я в восторге,— подтвердил Блокхед уже громче.— Хочешь — вот тебе лошади, хочешь — острова с неграми… Все это невероятно, сударь, совершенно невероятно!
От избытка чувств Блокхед забыл про свои синяки. Он неосторожно выпрямился в седле и торжественно простер руку.
— Чистая правда, сударь, у Блокхеда слово… Ай! — вскрикнул он, падая ничком. Резкая боль пронзила его насквозь и возвратила в реальность. Недовольный Саундерс отъехал от неисправимого оптимиста.
Около одиннадцати кавалькада добралась до деревни, укрывшейся в отрогах Куимбре. Миновав деревню, путники оказались на маленькой площадке, откуда не было другого пути. Все остановились в совершенной растерянности.
Следовательно, двумя часами раньше они выбрали не ту дорогу. Единственный способ исправить ошибку — это вернуться назад.
Робер попытался объясниться с жителями деревни. Но испанский язык Робера был, по-видимому, совсем непонятен крестьянам, а для Робера загадкой был испанский, на котором разговаривали местные жители.
Робер не очень этому удивился. Он знал, что внутри страны существует множество местных говоров.
Однако при помощи выразительной мимики, все время повторяя слово «Тедде», название города, куда хотели попасть к обеду, Робер в конце концов добился результата. Туземец хлопнул себя по лбу в знак того, что понял, позвал мальчика, долго объяснял ему что-то, затем жестом пригласил всадников следовать за этим проводником.
Туристы ехали за мальчиком. Тот все время насвистывал мелодии. Вслед за ним сначала вскарабкались вверх по тропинке, затем по другой спустились вниз, пересекли дорогу, попали на новую тропу, и так без конца. По расчетам, уже давно должны были добраться до места. Робер хотел поговорить с мальчишкой, но в этот момент всадники подъехали к новой дороге. Сопровождающий указал рукой на южное направление и, быстро сбежав по узкой крутой тропке, мгновенно скрылся из виду.
Туристы остановились, не зная, что думать.
Понял ли их тот крестьянин, вот вопрос? Как бы там ни было, жаловаться некому. И они поехали дальше, только не на юг, а на север, в ту сторону, где, как они полагали, должен быть город Тедде.
Прошло немало часов, но туристы, еле живые от усталости и голода, не увидели и городской колокольни. День клонился к вечеру, а всадники все еще были в дороге. На девиц Блокхед было просто жалко смотреть. Они молча обхватили руками шеи своих лошадей, у всадниц не было сил даже стонать.
К шести вечера туристы уже начали поговаривать о том, чтобы сделать привал прямо под открытым небом, когда наконец показались дома. Лошади прибавили шагу. И вот сюрприз! Они оказались в Лас-Пальмасе! Часом позже туристы, проехав через весь город, поднимались на борт «Симью», хотя никому так и не удалось понять, каким образом они сюда добрались.
Путешественники поторопились занять места за столом, где уже подавали обед, и энергично принялись за еду. К несчастью, принципы, которыми руководствовались на «Симью» при составлении меню, оставались те же, что и два дня назад. Того, что подали, оказалось явно недостаточно для голодных едоков.
Но на это сейчас не обратили внимание. Всех занимало другое: как обстоят дела с ремонтом котла? Ремонт еще не закончился: стук молотков давал это понять. Он проникал повсюду, в салоне из-за него не было слышно собеседника, в каютах невозможно было уснуть. Грохот продолжался всю ночь и довел пассажиров до отчаяния.
Усталость помогла Роберу в конце концов заснуть, несмотря ни на что. В пять утра он проснулся от внезапно наступившей тишины. Стук на судне прекратился.
Одевшись за минуту, Робер поднялся на пустынную палубу. Он увидел внизу капитана Пипа и господина Бишопа, они разговаривали.
До Робера донесся голос капитана:
— Итак, все готово, сударь?
— Да, капитан,— ответил Бишоп.
— Вы удовлетворены ремонтом?
— Ну-у!… — послышалось неопределенное мычание. Помолчав, Бишоп изрек: — Артимон сказал бы, что нельзя из старого сделать новое, капитан.
— Уж конечно! — подтвердил капитан.— Но, полагаю, мы сможем отплыть?
— Сможем, капитан,— ответил Бишоп.— Но вот приплыть?…
Снова молчание. Теперь оно продлилось несколько больше.
Робер перегнулся через перила и увидел, что у капитана глаза страшно косят, как всегда, когда он волнуется. Пип стал теребить себя за нос, а потом схватил главного механика за руку и закончил:
— Ну и дела, сударь! — и с этими многозначительными словами отпустил помощника.
Робер рассудил: ни к чему остальным знать о перспективах, которые стали ему известны не совсем обычным путем. Об отплытии же извещать не пришлось. Клубы дыма, появившиеся над трубой, все объяснили пассажирам.
Только уверенность, что час выхода в море близок, спасла Главного Администратора от ярости его подопечных после отвратительного завтрака. Никто поэтому не стал предъявлять претензий. А когда до слуха пассажиров донеслись команды об отплытии, что позволяло рассчитывать на хороший обед, лица сидящих за столом прояснились.
Глава V
НА ВЕРШИНЕ ТЕЙДЕ
Лас-Пальмас и Санта-Крус разделяют почти пятьдесят миль. «Симью» снова шел с нормальной скоростью в двенадцать узлов и для преодоления этого расстояния потребовалось четыре часа. Уже в половине четвертого он бросил якорь в порту возле столицы Тенерифе.
Между Санта-Крусом, Лас-Пальмасом и Европой налажено регулярное сообщение. Многочисленные пароходные линии соединяют его с Ливерпулем, Гамбургом, Гавром, Марселем и Генуей. Связь с различными островами архипелага каждые два месяца обеспечивает местная компания.
Подступы к Санта-Крусу, расположенному амфитеатром в окружении гор, очень живописны и могут выдержать сравнение с Лас-Пальмасом. Однако пассажиры остались равнодушны к очарованию этого города. Чудо стало привычным. Город ничем не отличался от других, уже виденных. Привлекал пассажиров только знаменитый пик Тейде, более известный под названием Тенерифе, подъем на него был гвоздем программы. Вот это казалось необычным! Уже само предвкушение подобной экскурсии значительно повышало акции Томпсона.
Но экскурсия на Тенерифе была связана с самыми непредвиденными сложностями. Пик прятался за плотной завесой облаков, непроницаемых даже для сильных подзорных труб. Эта помеха делала пик еще более загадочным и возбуждала любопытство будущих покорителей. Все говорили только о нем, и Томпсону без труда удалось убедить одержимых этой мыслью пассажиров отказаться от возвращения в Санта-Крус.
Молодая пара была не из их числа. Прежде чем якорь коснулся дна, молодожены незаметно сошли на берег и исчезли, намереваясь появиться лишь к отплытию.
Томпсон, учитывая всеобщее равнодушие к столице Тенерифе, отказался от сухопутного маршрута, означенного в программе, и предложил идти морем до города Оротавы, отправного пункта восхождений. Тем самым он надеялся сэкономить на транспорте. Предложение не встретило возражений, и, поскольку отплытие приходилось на другой день, большая часть туристов решила остаться на борту.