Тем временем «Санта-Мария» развернула все паруса, подняла якорь. В час ночи, используя свежий восточный бриз, не встретив никаких препятствий или трудностей, вышли из бухты Ла-Прая. Корабль держал курс в открытое море.
Один за другим пассажиры заняли койки. Томпсон тоже растянулся на матрасе, который сам себе выбрал. Он уже засыпал, когда почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Вздрогнув, он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Бейкера.
— В чем дело? — спросил Томпсон, пытаясь проснуться.
— Произошла ошибка или, вернее, недоразумение, дорогой сударь. Очень рад был побеспокоить вас и иначе никак не мог поступить, поскольку вижу, что вы улеглись на матрас, не имея на это права.
— Я заплатил за свое место, как мне кажется! — воскликнул Томпсон недовольным тоном.
— За дорогу! Дорогой сударь, за дорогу,— поправил его Бейкер.— Я употребляю ваше собственное выражение. Давайте, пожалуйста, не будем путать! Дорога не означает место. Я обязан лишь довезти вас, я вас везу. Я совершенно не обязан обеспечивать вас спальным местом. Матрасы в Ла-Прае стоят безумно дорого, и, если вы хотите иметь в своем распоряжении вот этот, я вынужден буду потребовать с вас небольшую доплату.
— Но это же грабеж! Я попал к разбойникам! — гневно воскликнул Томпсон, растерянно осматриваясь по сторонам.— И сколько же, по-вашему, следует мне вынуть из кармана, чтобы вы разрешили поспать?
— Не могу вам ответить,— торжественно изрек Бейкер,— на вопрос в таких же изысканных выражениях. Скажем… Да, пожалуй, за два фунта я смогу уступить вам это место. Дороговато, что и говорить, но в Сантьягу матрасы…
Томпсон пожал плечами.
— Этот, разумеется, не стоит двух фунтов. Ну да ладно. Я заплачу ваши два фунта, и за такую цену, надо полагать, вы мне дадите спокойно доехать.
— Доехать! Да вы что? Доехать!… Честное слово, господа, этот джентльмен не в своем уме! — воскликнул Бейкер, воздевая руки к небу и призывая в свидетели присутствующих при этой сцене пассажиров. Те привстали со своих коек и встречали каждую реплику взрывами смеха.— Два фунта за ночь, дорогой сударь. За ночь, и никак иначе!
— За ночь?! И, следовательно, шестьдесят фунтов, если путешествие продлится месяц? Ну так, сударь, говорю вам, я столько платить не буду. Такие шутки со мной не пройдут, — ответил взбешенный Томпсон, снова укладываясь на место.
— В таком случае, сударь,— совершенно невозмутимо заявил Бейкер,— я буду иметь удовольствие выставить вас вон.
Томпсон посмотрел на своего противника и увидел, что тот не шутит. Бейкер уже протягивал к нему свои длинные руки.
Что же касается пассажиров, то на их поддержку рассчитывать было нечего. В полном восторге, что наступило наконец отмщение, они корчились от смеха, наблюдая эту сцену.
Томпсон предпочел не ввязываться в поединок. Он поднялся и, ни слова не говоря, направился к трапу. Прежде чем ступить на первую перекладину, он все-таки посчитал нужным заявить о своем несогласии.
— Я уступаю силе,— сказал он с достоинством,— но я решительно протестую против притеснений, коим подвергаюсь. Меня должны были заранее предупредить, что сорок фунтов не гарантируют мне возможность спокойно спать ночью.
— Но это же само собой разумеется,— ответил Бейкер, прикидываясь удивленным.— Нет, конечно, ваши сорок фунтов не дают вам права спать на матрасах компании, а также — права пить из наших стаканов и садиться за стол компании. Оплата дороги не включает оплату матраса, кресла, напитков и бифштексов! Если вам всего хочется, придется платить, а это страшно дорого в настоящее время!
И Бейкер беспечно растянулся на только что отвоеванном матрасе, в то время как Томпсон, почти без сил, нащупывая в темноте ступени, поднимался на палубу.
Нетрудно догадаться, что он всю ночь не спал, пытаясь найти выход из положения. И ничего не придумал, несмотря на свою изобретательность. Он, как глупец, попался в ловушку.
В конце концов Томпсон стал успокаиваться при мысли, что вряд ли Бейкер приведет свои угрозы в исполнение. Естественно, это была шутка, конечно, неприятная, но не более чем шутка, и она скоро забудется.
Эти оптимистические размышления тем не менее не помогали Томпсону заснуть. Так до самого утра, прикидывая, много ли у него шансов спасти одновременно и свою жизнь, и свой кошелек, гулял он по палубе, где вахтенные у каждого борта по очереди сменяли друг друга.
Пока Томпсон нес ночное дежурство, остальные пассажиры на «Санта-Марии» спали крепким сном, как спят люди со спокойной совестью. Погода стояла хорошая. Хотя ветер, дующий в паруса с востока, был очень сух, продвигались вперед быстро. Когда занялся день, Сантьягу оказался более чем в двадцати милях.
Корабль шел неподалеку от острова Майо, но никого, желающего созерцать эту унылую землю, кроме Томпсона, на палубе не было.
Через четыре часа проходили, правда на большем удалении, мимо острова Боавишты. Туристы к этому времени проснулись, вышли на палубу. Взоры устремились в направлении города Рабиля, где можно было различить несколько кораблей, стоящих на якоре. Когда прозвучал колокол к завтраку, Боавишта начал постепенно исчезать за горизонтом.
Бейкер, возведенный в ранг администратора, дал волю своей приверженности к порядку и организации. Он считал, что на борту «Санта-Марии» все должно быть не хуже, чем на настоящих пассажирских кораблях дальнего плавания. Главным в его глазах было точное соблюдение времени завтраков, обедов и ужинов. Он сохранил расписание предшественника. И позаботился о том, чтобы колокол приглашал к столу в то же время к которому все привыкли.
Однако, как бы этого ни хотелось, организовать еду по всем правилам было невозможно. В кают-компании едва могла разместиться дюжина пассажиров. Договорились, что все устроятся, кто как сможет, и на полуюте[140] и на палубе, разделившись на группы. Впрочем, такая неустроенность имела и свои прелести. Трапезы под открытым небом походили на веселую воскресную прогулку. А в случае плохой погоды можно укрыться под палубой. Но вероятность дождей резко уменьшится, как только корабль отойдет подальше от Зеленого Мыса.
Во время завтрака, где Томпсон участия не принимал, капитан сделал неожиданное предложение.
Попросив уделить ему внимание, он сначала напомнил, что говорил уже в свое время об опасности путешествия на таком судне, как «Санта-Мария». Затем признался, что под влиянием чувства огромной ответственности в какой-то миг дрогнул и решил, что поведет судно не к португальскому и даже не к испанскому берегу, а прямо в Сен-Луи, в Сенегал. Однако сейчас он подумал, что следует пересмотреть маршрут: из-за дующего сейчас восточного ветра до этого пристанища добираться так же долго, как и до Канарских островов или даже как до какого-нибудь европейского порта. Вместо Сен-Луи лучше направиться в Порту-Гранди на остров Сан-Висенти. Капитану достаточно взять курс на двадцать градусов в сторону, и еще до наступления темноты все будут на суше, в безопасности и с гарантией быстро оказаться на борту пассажирского корабля.
Сообщение капитана Пипа произвело тем более сильное впечатление, что до сих пор за ним не замечали привычки много говорить. Решиться на такую длинную речь он мог, только считая опасность реальной.
На трибуну вышел Бейкер как избранный пассажирами администратор.
— Слова ваши серьезны, командир,— сказал он.— Но давайте все уточним. Скажите откровенно, считаете ли вы, что с нашей стороны было безрассудством отправляться в путь?
— Если бы я так думал,— ответил капитан,— я бы сразу об этом сказал. Нет, все правильно и тем не менее… когда столько людей на борту…
— Ну хорошо,— прервал его Бейкер,— а если бы с вами были только моряки, вы бы беспокоились так же?
— Нет, конечно,— заверил капитан.— Но это не одно и то же. Плавать по морям — наше ремесло, и у нас есть свои причины, чтобы…
— У нас тоже есть свои причины,— сказал Бейкер.— Хотя бы средства, которые мы вынуждены были вложить в этот корабль из-за скаредности человека, обязанного за нас заплатить. Есть и другая, более серьезная причина: карантин на острове, откуда мы уплыли. Возможно, о «Санта-Марии» уже известно на других островах архипелага. Я уверен, нам не разрешат высадиться на берег, тем более что у нас нет карантинного свидетельства и на борту двое больных. Если даже, несмотря ни на что, нам и удастся сойти на берег, то, вероятнее всего, чтобы оказаться в тюрьме, на этот раз самой настоящей. Вы можете возразить, что в Португалии и в Испании будет то же. Возможно, но необязательно. И потом, мы уже достигнем цели, и нам будет не так страшно. В этих условиях я голосую за то, чтобы ничего не менять, и, надеюсь, все здесь того же мнения.