Благодаря редкой случайности этот пик, освободившись от туманной мглы, стремительным порывом возносился к светозарному небу. Царственно выступал он на добрую тысячу метров выше своей свиты из скромных гор и, гордый и повелительный, высился на прекрасном фоне ясного дня.
После пятиминутного созерцания опять пустились в дорогу, и в двухстах метрах дальше предстало зрелище другого рода. Перед туристами, выровнившимися в линию на хребте, описывающем правильный круг в шесть километров, открывался кратер вулкана. Тут почва проваливалась, сразу спускалась на протяжение, на которое с таким трудом приходилось подниматься. По бокам этой пропасти в шестьсот метров изломанные ребра шли от центра к окружности, образуя между собой узкие площадки, загроможденные непроницаемой растительностью. В глубине под отвесными лучами солнца сверкало маленькое озеро, где один англичанин от скуки когда-то развел карпов с золотой и серебряной чешуей. Вокруг паслись овцы, белыми пятнами выступая на светло-зеленом склоне травы и еще более светлой зелени кустарников.
Программа заключала, между прочим, спуск в глубь потухшего кратера. Тем не менее по причине позднего часа Томпсон осмелился предложить на этот раз нарушить правило. Понятно, многие этому воспротивились. Остальные, большинство, склонялись в пользу скорейшего возвращения на пароход. Непредвиденная новость! Сэр Хамильтон оказался самым ярым нарушителем закона! Дело в том, что положение баронета и вправду было слишком жалкое. Тщетно следил он в направлении указательного пальца Робера, тщетно оборачивался к Пико, острову Св. Георгия, Грасиосе, Терсеру, наконец, к озеру, лежавшему в глубине торы; лишенный необходимого монокля, он ничего не видел из всех этих чудес, а восхищение природой для него еще меньше, чем для всякого другого, могло уравновесить страдания желудка.
Большинство, как водится, одержало верх, и кавалькада двинулась по пройденному пути в обратном направлении. Впрочем, это потребовало меньше времени. В четверть третьего туристы уже достигли встреченной раньше деревни. Там им предстоял завтрак. Так заявил Томпсон.
Самые бесстрашные встревожились, проникнув в эту жалкую деревню, едва насчитывавшую дюжину лачуг. Все спрашивали себя, каким образом Томпсон мог когда-либо надеяться найти здесь завтрак на столько ртов, ожесточенных продолжительным голодом. Однако вскоре можно было убедиться, что главный администратор не имел никаких предварительных сведений на этот счет и что он при решении назревшей трудной проблемы рассчитывал исключительно на свое счастье.
Караван остановился посреди расширявшейся тропинки, образовавшей единственную улицу деревни. Ослы, погонщики, туристы неподвижно ждали, окруженные сборищем свиней и собак, вперемежку с детишками, обладавшими тупым выражением лица, число которых делало честь легендарной плодовитости азорских жен.
Долго Томпсон обводил вокруг себя тоскливым взглядом, наконец принял решение. Позвав на помощь Робера, он направился к самой большой хижине, у дверей которой стоял, облокотившись, человек с разбойничьей физиономией, смотревший на необычное для него зрелище английского каравана. Не без труда удалось Роберу понять ужасное наречие этого крестьянина. Однако он кое-как столковался, и Томпсон имел возможность объявить, что завтрак будет подан через час.
В ответ на сообщение раздался громкий ропот. Это значило выход из границ. Томпсон должен был употребить все свое красноречие. Переходя от одного к другому, он расточал самые деликатные любезности, самые лестные комплименты. Только бы ему дали час сроку. Он объявлял, что завтрак будет готов к половине четвертого.
Крестьянин торопливо удалился. Немного позже он вернулся в сопровождении двух мужчин-туземцев и пяти или шести женщин. Все они вели животных, которые должны были пойти в пищу и между которыми находилась корова с изящными рогами, ростом не выше восьмидесяти сантиметров, то есть почти с большую собаку.
– Это корова с Корво, – пояснил Робер. – Остров этот известен разведением волов превосходной, но мелкой породы.
Стадо и погонщики его исчезли внутри ограды. Через час Томпсон мог возвестить, что завтрак готов.