- Линочка, как твое самочувствие? - голос Инны зазвучал как сахарный сироп.
Я затараторила, потому, как мне было неудобно с сумкой и пальто в одной руке:
– Все нормально, с ангелком Рафаэлем я встретилась, сейчас едем на место преступления.
– Вот моя девочка - восторженно проговорила начальница, - не забывай только, что ангелочек то он ангелочек, но лишней информации о нас ему знать не стоит. Мне ваша совместная работа, если честно вообще не очень нравится.
– Мне тоже, Инн. Я ему не доверяю, они очень на нас не похожи.
– Ты даже не знаешь насколько. Был у меня один ангелок лет тридцать назад, так он когда в оргазме бился крыльями невидимыми хлопал. А потом каялся, что запачкал себя связью с темной ведьмой и так три года подряд. Хлопал и каялся, хлопал и каялся.
Ненавижу, когда Инна начинает вспоминает своих многочисленных любовников. Нажала на отбой, пока начальница еще чего-нибудь не вспомнила.
У нас, у темных и светлых есть небольшое противостояние, в основном из-за клиентуры. Здоровую конкуренцию никто не отменял. Но также из-за того, что наш стиль работы, а также методы слишком сильно отличались. Светлые собираются вместе и молятся, все в белых одеяниях, хрустящие от своей чистоты, они воскуряют ладан, их свечи благоухают, ангелы отвечают им стройным пением, исцеляют больных, даруют покой мятежным, открывают путь заблудшим. Мы же ползаем по кладбищам и подвалам по колено в грязи и по локоть в крови, жертвуем своими душами и действуем только в одиночку. К нам приходят тогда, когда светлые не пожелали или не смогли ничего сделать. Отчаянные, озлобленные, окончательно заблудившиеся в этом мире. Завидую ли я немного ребятам с ангелизмом? Может и да, но я никогда никому в этом не признаюсь.
Я выскочила на улицу, погода действительно была солнечной и теплой, сентябрь блестел и переливался золотым, прохладный воздух коснулся щек. У подъезда был припаркован рыжий форд, из которого приветливо махнул рукой Рафаэль. Я залезла на переднее сиденье, разместив пальто и сумку на заднем. Приятно было обнаружить, что никаких иконок не болталось перед лобовым стеклом, есть любители везде прилеплять лицо Иисуса и святых со смурными лицами. В субботу пробок не должно было быть, мы тронулись вперед и спокойно поехали в сторону Остоженки. Вел Рафаэль неспешно и уверенно, соблюдая все правила дорожного движения. Я молчала, меня тишина не напрягала, а вот мужчина чувствовал себя неуютно. Кажется, его звук собственного голоса успокаивает.
– Нам вместе работать некоторое время, может узнаем друг друга получше? - он говорил это и улыбался, его естественный шарм было никак не заглушить, поэтому я, сама того не замечая, немного расслабилась.
– Спрашивай, – сказала я, глядя на мощную линию его шеи, переходящей в плечи. А он явно проводит время в качалке.
– Ты занимаешься еще чем-нибудь, помимо магии?
Я улыбнулась:
– Учусь в аспирантуре, пишу кандидатскую по истории российских оккультных организаций.
Его брови поползли вверх, почему-то, то, что я вызываю демонов большинству людей проще для понимания, чем то, что я хочу получить степень и работать как историк. Если конечно совладаю со стихийными всплесками силы. С тех пор, как я стала работать во «Вечность не вопрос», всплески стали куда реже. Люц объяснял, что у сильных практиков такое часто бывает. Необученные – мы становимся опасны не только для себя, но и для окружающих. Если бы я не начала учиться в свои двадцать с хвостиком, то к тридцати могла бы вызвать демона случайно.
– Это по настоящему круто, – он притормозил, пропуская бегущую через дорогу девушку, ее уши были прикрыты огромными наушниками, она ни на что не смотрела и шла, как сомнамбула не соизволив дойти пару метров для пешеходного перехода. Мне захотелось догнать ее и дать хорошего пинка, а вот его взгляд все еще оставался наполнен безмятежностью.
– А ты чем-нибудь занимаешься, кроме того, что повышаешь свой уровень святости групповыми молитвами?
Он издал низкий типично мужской смешок:
– Вот уж поверь, я не святой. То, что у меня ангелизм, как ты заметила, не делает меня автоматически хорошим парнем. Но по профессии я психолог, врачую умы и души, так сказать.
– То есть выясняешь, почему у некоторых дамочек не клеится личная жизнь.
Я представила, как он сидит в кожаном кресле и слушает чьи-нибудь причитания, о том, что этого кого-то в детстве не любил папочка. Я считала возможность поплакаться психологу роскошью, к которой прибегаешь, когда других забот нет. Рафаэль видимо был другого мнения:
– Я спасаю людей от отчаянья. Отвожу от грани самоубийства, помогаю побороть наркотическую зависимость. Не стоит недооценивать мою работу. – Он стал серьезным, видимо, для него действительно много значила его работа. Я хотела было извиниться, за свою не слишком удачную шутку, но ангелок вдруг спросил, – А с личной жизнью у тебя как?
Снова здорово, подумала я, и тяжело вздохнула. Можно и выдать ему правду, в конце концов, это не тайна:
– У меня были серьезные отношения. По крайней мере, я так считала. А мой парень просто хотел экзотики вроде девушки с демонизмом. Больше я на эту тему говорить не буду.
Мы подъезжали к заброшенному зданию на берегу реки, фиолетовая лента все еще огораживала место преступления, но больше никого не было. Через день или два и ее снимут, а жизнь вернется на круги своя. На стройку вернуться рабочие, которые просто зальют печать новым слоем бетона, а потом в отделанную квартиру въедут какие-нибудь богатые Буратино и знать не будут об убийстве и демонской печати под модным паркетом. Рафаэль парковался возле стройки, а я думала над тем, что не договорила ему.
Когда Максим меня бросил, довольно жестоко, грубо и со смехом, я пожелала ему боли, такой боли, какую он причинил мне. На следующий день он сломал ногу, затем его мать заболела раком, его отчислили из университета, его лицо покрылось какой-то сыпью, оставляющей шрамы. Он во всем обвинил меня, потому что вдруг вспомнил, что люди с демонизмом даже необученные могут проклясть. Даже в полицию заявление писал. Я сама не знала, было ли его предположение выдумкой или я сама того не ведая стала причиной всех его несчастий. С тех пор я пообещала себе, что никогда не позволю никому ранить себя. И что буду держать себя под таким контролем, какой только возможен. Поэтому то я и устроилась к Инне. Возможность научиться использовать свои способности по максимуму и реализовать себя даже в таком огромном городе как Москва есть не у всех. В начале я подумала податься непосредственно в Коалицию, но ее три главы пугают меня до дрожи в коленках.
Пока я отстегивала ремень безопасности, Рафаэль обошел машину и открыл передо мной дверь, это было очень галантно и абсолютно не нужно. Еще он зачем-то подал мне руку и я, не видя в этом никакого подвоха ее взяла. От руки к груди пронесся поток теплой энергии, я никогда не трогала никого с ангелизмом, Рафаэль издал судорожный вдох, но руки не убрал и даже попробовал прижать меня к себе, энергия как искрящееся шампанское разошлась по телу, пьяня. Это было приятно, слишком хорошо, поэтому я одернула руку и сердито покачала головой.
– Вау! – сказал он, – Никогда ничего подобного не чувствовал, мы должны будем еще как-нибудь попробовать.
От необходимости ответной реплики меня избавил подходящий к нам вчерашний полицейский. Максим Геннадьевич, казался при дневном свете еще рыжее, а может быть, дело было в появившейся на его лице огненной щетине.
– Ангелина Александровна Туманова и Рафаил Михайлович Светлов, как раз вас ждем.
Он был все с тем же блокнотом, что и вчера. Я едва не хихикнула над фамилией Рафаэля, ну, конечно же Светлов. Какая еще может быть фамилия у того, кого само рождение поставило на светлую сторону.
Мы не стали задавать вопросов и прошли в здание через покосившийся дверной проем. Вчера короб еще был на месте, сегодня он практически отвалился. Время иногда забирает свое слишком быстро.
Огромного роста мужчина в черном одеянии в черной же шляпе и с густой бородой такого же цвета отошел от края круга, который до этого внимательно изучал. Я себя почувствовала Гулливером на земле великанов. Ну почему все вокруг такие здоровенные? Светящиеся интеллектом теплые карие глаза секунду изучали мое лицо, затем он отвернулся и заговорил.