Сердце мое тревожно сжалось, а потом лихорадочно ускорило свой бег. Я видела, как демоны не хотят возвращаться в свои миры. Как всеми силами цепляются за возможность побыть среди людей. Сами вне мирные пришельцы не рассказывают об этом, но ходит байка, что люди с демонизмом – это демонские души, которым дана была привилегия родиться в человеческих телах и попытать счастья побороть свою природу. И если жить правильно, не грешить, сделать правильные выводы из своей смертной жизни, то можно отправиться дальше. Куда? Этого не знает никто.
– То есть ты не можешь сказать, что конкретно сделал со мной джин?
Велыч покачал головой.
– И как это исправить ты тоже не знаешь.
Снова неопределенное пожатие плечами. Суставы у Велыча дернулись как-то слишком резко, а вокруг глаз залегли синеватые тени.
– Ну… тогда я пойду. Мы тут все еще топчемся, ищем место призвания ангелов. Пока безрезультатно. Как узнаем, тебя позовем. Вы с Кат поладили.
На тонких губах заиграл легкий намек на улыбку, но затем лицо Велыча приняло привычное мне бесстрастное выражение.
– Она может оставаться столько, сколько пожелает.
То, что Кат и Велыч поладили, стало для меня приятным сюрпризом. Соседка моя не выглядела обиженной и после спадания с нее чар Рафаэля. Велыч выделил для нее комнату с потрясным видом и собственной ванной комнатой, а Кат в благодарность за бесплатное жилье взялась его кормить. И судя по ароматам, окутавшим коридор, вполне успешно.
– Рада, что вы ужились.
Я хотела добавить Велычу что-то вроде «не сожри ее», но меня выставили из квартиры под предлогом ужина.
Москва перестраивалась, изменялась словно химера, отращивая новые головы и теряя те, что ей более не нужны. Уж не мне как историку было не знать о том, что памятники, а порой и целые дома переезжали по прихоти новой власти, что пожары слизывали часть города, и потом он отстраивался в новом виде.
***
Я не стала заезжать в офис, вместо этого вернулась домой, где принялась за диссертационную работу. Стучание по клавишам не плохо отвлекало меня от мысли о том, что в моих венах разгорается демоническое пламя, и что у нас нет никаких зацепок по месту проведения ритуала. К тому же Раф пока никак не давал о себе знать, только его рисунки, развешанные на окнах светились с раздражающим мельканием. Я как раз писала о появлении периодических изданий, посвященных инструкциям и обучению ясновидению, спиритизму, и «факиризму», что б его, когда рисуночки на окнах засияли с бешеной силой, а позже вспыхнули и осыпались на подоконник горсткой пепла. (Кстати, ребят, подобные издания действительно существовали в Российской Империи).
Пламя перекинулось на занавески, рассыпалось роем золотокрылых пчел. Я в панике схватилась за занавески, потянула их на себя и, скомкав в руках, понеслась с ними в ванную. Рациональный человек бы использовал припасенный огнетушитель, но это рациональный. У меня дома огнетушителя не имелось. Занавески догорали в ванной, распространяя невыносимую вонь, я вбежала обратно и стала выливать на очаги возгорания воду из многочисленных ваз, стаканов и банок, в которых покоились цветы джина.
Внезапно пламя погасло, будто кто-то дал команду «хватит». А в окно вежливо постучались… Да он издевается! Тот же ковер, на котором восседал невозмутимый джин, слегка перекашивался с одного бока, потому что на нем безвольным мешком лежал Рафаэль. Я распахнула окно, обратилась к внутреннему резерву, снова готовая биться не на жизнь, а на смерть. А джин спикировал и сбросил тело Рафаэля, который рухнул с глухим стоном на промокшую землю.
– Этот навредил себе сильнее прочих. Он вроде твой, так что я тебе его привез.
Произнес джин и «припарковал» с ковер рядом с Рафаэлем. Я спрыгнула на землю, больно ударившись пятками, но устояв, проявив несвойственную для себя грацию. Приподняла голову своего напарника, похлопала его по щекам. Тот застонал что-то невразумительное, скула его была обожжена, лицо характерно опухло, будто кто-то ударил его кулаком. Даже догадываюсь, кто.
– Что происходит! Отвечай, черт возьми, – Мой защитный арсенал остался внутри квартирки, так что я просто ударила джина в грудь обеими руками, а затем еще и еще раз, в бессмысленной и безнадежной попытки решить проблему насилием. Ответом мне стала снисходительная улыбка.
– Не поранься, алкавьив. Твои нежные руки не созданы для того, чтобы ранить. – он перехватил мои запястья, сжал осторожно, обжигая пламенем своей кожи, дернулся было к запястью, но отстранился: – Этот жив. Он пытался меня поймать вместе с другими детьми злого света.
Рафаэль попытался подняться, но снова бессильно сполз на землю, я попробовала высвободить запястья, но не тут то было. Шиповник, который я чудом перескочила, размахивал голыми ветвями с красными ссохшимися плодами, будто ему было весело.
– Отпусти, ему нужно оказать помощь, – прошипела я, обращаясь к джину. Он тут же отпустил запястья.
– До встречи, Лина. Я убрал лишний свет с твоих окон. Свет ослепляет.
Он встал на ковер, и тот поднялся, лениво взлетел вверх и скрылся с моих глаз. Я помогла Рафаэлю, взвалив его на плечи.
– В больницу? – спросила у него. Мы, темные, не очень любим обращаться ко врачам. Может и у светлых тоже самое.
– Нет. – Подтвердил он мои догадки шепотом, делая большие паузы между словами – Резерв этот дьявол опустошил. Я оклемаюсь. Нужно поспать.
Поспать так поспать. Кровать я перестелить все-равно не успела.
Мы медленно обошли мой дом. К тому моменту, как мы достигли подъезда, мне показалось, что я вот вот не сдюжу, и будем мы с Рафаэлем вдвоем лежать бездвижно на асфальте, как перевернувшиеся на панцирь черепахи. Вечная стража из пары старушек, что блюла облик морали всего подъезда сочувственно покачала головами.
– Такой молоденький, а уже до чертей нажрался, да где-то морду помял. Бросай его, Линка. У меня внучок есть. В разводе конечно, и деток трое, но зато и не посмотрит, что ты желтоглазая. И за воротник не заливает.
– Приму к сведенью, – безропотно согласилась я. Дверь пришлось расколдовывать, потому что ключ я оставила внутри. Рафаэль едва дополз до кровати в гостиной, упал на подушку и забылся крепким оздоравливающим сном, оставив меня мучаться в сомнениях. Скорую ему может вызвать? А вдруг сотрясение?
Я не светлая ведьма со способностями к целительству, но какую-никакую диагностику сделать могу. Прикрыв глаза, я провела правой ладонью над головой своего напарника, прикоснулась к его вискам. Повреждений не было, а вот резерв его был действительно опустошен в ноль. Раф повернулся на спину, всхрапнул коротко. Обычно мне он казался неприлично юным и очень привлекательным, но сегодня восприятие дало сбой. Под его глазами залегли тени, был он куда выше чем я, и старше, судя по скорбным складкам около губ. Ладони у него были шершавые, с неровно остриженными ногтями. И хотя даже сейчас Раф казался вполне симпатичным, внимания бы я на него не обратила. А еще даже спящий он навевал на меня беспокойство. Вспомнилось предостережение эльфа «Возможно, он был подослан к тебе, чтобы узнать наши слабости. И возможно, он на одной стороне с тем, кто считает себя вправе избавить город от темных». Несостыковки в поведении Рафаэля стали всплывать в сознании одна за другой: почему он солгал, ведь не было никакого клиента, была безуспешная попытка светлых изгнать джина. Я принялась стаскивать со спящего мужчины кожаную куртку, когда наткнулась на мобильный. И поступила как истеричная баба, приложив большой палец его правой руки для разблокировки. Себя я успокоила тем, что радею за наше общее дело, вдруг о нем кто беспокоится. Все таки его джин увез на ковре самолете в неизвестном направлении.
Сообщений и пропущенных звонков действительно оказалась прорва. О нем беспокоились друзья, некий отец Пантелеймон и даже клиенты, вопрошающие о том, как скоро они смогут встретиться. А вот контактов «мама» и «папа» не было вовсе. Кто ты, Рафаэль Светлов? Почему я ничего о тебе не знаю? Почему я не захотела узнать?
Соцсети мужчина вел, хоть и не слишком активно. Фотографии с красивейшими природными видами, старинными разрушенными храмами, много фото, где он вместе с покойным отцом Кириллом. Он не солгал и действительно был близок с ним.