— Пахнет восхитительно, — призналась я, не спеша пробовать вино.
— Люблю готовить, — признался инкуб. Конечно же он любит готовить, он же ожившая эротическая фантазия. Я хмыкнула своим мыслям. Скорее всего в его арсенале еще умение играть на фортепьяно, знание всех видов техники и приличный банковский счет. Ах, ну еще пахнет он наверняка какой-нибудь хвоей, океаном, льдом или от чего там фанатеют женщины.
— Ты чему то улыбаешься…, — промолвил мой невольный сосед и прежде чем он добавил нечто крышесносящее, я его перебила.
— Ты сказал, что кто-то нас сдал и натравил светлых, чтобы мы выбыли из игры, не успев вступить в нее. У тебя предположения есть, кто это может быть? Рафаэль?
— Я бы хотел так думать. Но слишком очевидно, — мужчина разложил еду по тарелкам, задумчиво покрутил вино в бокале, но пить не спешил, вместо этого только принюхался. — К тому же он знал, что твоя форма демонизма не диссонирует со светом.
Повисла пауза, прерываемая чирканьем моей вилки об тарелку. Алехандро ел бесшумно, пил вино с видом истинного аристократа. Я лишь делала вид, что пью. Не хотелось рядом с инкубом терять самообладание. К счастью от дальнейших бесед нас отвлекло появление моих птичек и одновременно с ними звонок Вела. Птички уселись по другую сторону окна, удовлетворившись несколькими креветками и порцией моей силы. В отличие от Фени они были немногословны. А вот мой первый бес ходил петухом взад вперед, нахохлившись и всем своим видом показывая, что сидящие позади него самки — сугубо его епархия.
Демона техники я тем временем включила на громкую связь, чтобы и Алехандро мог слушать наш разговор. Велыч начал характеристику возможных точек для вызова ангелов. Оказалось, что он весь день отмечал на карте те места, в которых птички, следя за практиками из списка, чувствовали прорывы светлой энергии. Ими оказывались храмы, буйные заросли у Воробьевых гор, Коломенское и другие объекты, известные каждому темному города. Однако было несколько мест, где стихийная светлая энергия, стала бить ключом совсем недавно. И одно из них зацепилось за мое сознание. Российская академия музыки имени Гнесиных излучала слишком невыносимый фон светлой энергии, при том, что была закрыта на реконструкцию. Велыч хотел было перейти к характеристике следующих объектов со слишком сильной светлой энергией, но я его остановила.
— Джин сказал следовать за музыкой.
— Не согласен, — возразил Велыч и голос его, преобразованный динамиком моего телефона звучал еще более монотонно, чем обычно, — для ритуала подобной силы нужен храм.
— В словах Лины есть смысл. Музыка отражает божественный порядок. Не даром классика проводит энергию светлых так же хорошо, как гимны и песнопения. — Алехандро разлил еще вина в бокалы, задумчиво уставился вперед: — Я очень люблю Грига, но у меня от его музыки кровь из ушей идет.
Он сделал глоток, продолжая смотреть в сгущающиеся сумерки. Видимо ни одну меня мучают вопросы о природе моего происхождения.
– Новенькая, – я обратилась к сущности, заключенной в пять тел. Головы синхронно повернулись в мою сторону, тварь вздохнула, готовая слушать приказ, – Завтра ты должна отправить свою часть к Гнесинке.
– Может лучше я, хозяйка? – Феня подошел к одной из птиц, заботливо поправил перышко на шее. Я вспомнила тот день, когда я призвала его. Он уже тогда показывал себя более осознанным, чем мой другой бес. Но ведь каждый человек отличается характером и образом действий, не мудрено, что и бесы Инферно не являются копиями друг друга: – Я быстрее, знаю город лучше.
– Нет, ты завтра мне понадобишься. У нас выступление…
Феня тут же распушил перья, словно стараясь покрасоваться перед новыми подружками. Он любил подобные выступления, в основном потому, что потом ему перепадала говяжья вырезка, которой, бьюсь об заклад, он в этот раз поделится. Алехандро отвлекся от созерцания надвигающейся ночи, разрезаемой фарами проезжающих за окном машин.
– Вызов демона Сатаны. Я там тоже буду. – бросил он.
– Мило, конечно, с твоей стороны оберегать меня, но я и сама управлюсь.
Не в первой мне было выступать перед толпой фанатиков. Один вызов его темной прародительницы чего стоил. Алехандро сканировал меня взглядом невыносимо ярких карих глаз, под которым становилось жарко, но судя по всему, был мыслями далек от чего-то приятного.
– А я не помогать еду. Ни одно из собраний общества почитателей Темного Лорда не обходится без оргии.
– Оу…, – брови мои взлетели, а рот приоткрылся, но комментировать последнее замечание моего нового знакомого я не стала. Тот, словно ожидая от меня упрека в свой адрес, бросился пояснять.
– Я инкуб, Лина. Если я не буду питаться, то умру. Если, конечно, ты не пожелаешь кормить меня сама. – при последней фразе глаза его блеснули так.. завлекательно, но я все же покачала головой.
– Я для этого недостаточно темная. Прости, Алехандро.
– Так и знал, – он допил вино, притворно потянулся, изображая крайнюю степень усталости. Серая футболка задралась, оголяя плоский живот, и мне пришлось спешно заинтересоваться грязной посудой, чтобы повернуться к нему спиной, и тем самым скрыть вспыхнувшие щеки. Наказание божье, а не мужик. Я как-то прожила до своих двадцати с хвостом не влипая в романтические авантюры, а здесь за одну неделю вляпалась в короткие, неудачные отношения с ангелком, а теперь мужественно выстаиваю свою добродетель в неровной борьбе с инкубом. Будто бы мою жизнь внезапно решила переписать озабоченная домохозяйка с замашками демиурга.
Птичек я подкормила кошачьим кормом, инкубу предоставила все необходимое вплоть до зубной щетки, хотя подозреваю, что даже по утрам у того пахнет изо рта мятой и сосновым бором, а сама отправилась спать, надеясь, что хотя бы эта ночь пройдет без происшествий.
***
И это, черт возьми, была одна из лучших ночей в моей жизни.
И нет, инкуб не ввалился в мою спальню с «мечом» наголо, меня не осыпали золотом, мои враги не издохли сами собой, подхватив короновирус. Просто я выспалась и набралась сил. А еще мне снился сон. Колдуны не любят снов. Наше подсознание, которое мы держим в ежовых рукавицах пока бодрствуем, отыгрывается от нас именно в царстве Морфея. Чувство вины, затаенные страхи, тревожность как правило выливаются не в самые приятные сновидения. За одними всю ночь бегают обманутые клиенты, других донимают демоны, третьи перестают понимать, где находится грань между реальностью и миром фантазии. Поэтому тем необычней оказался сон, где меня любили.
Я не могла вспомнить лиц окружающих меня людей, не могла точно запечатлеть пейзаж. Кажется там были скалистые горы, а еще море, теплое, словно молоко. Я плавала в чудесном заливе, а когда бросала капли в воздух, то они искрились розоватым светом, потому что солнце в этом мире сияло оттенками рубиново-красного. Меня звали незнакомые голоса, просили вернуться, ведь на берегу меня ждал кто-то. Кто-то важный. И я уже поплыла в сторону голосов, и само море слушалось моего движения, словно не я плыла в воде, но она сама голова была исторгнуть меня на берег, согласно моей воле, когда я очнулась в своей комнате.
Первые мгновения я задыхалась, воздух в комнате был чуждым, легкие горели, а на глазах выступили слезы. Мне хотелось вернуться, туда, под ласковое красное солнце, к хрустальным, разноцветным пескам, к морю. И к тому, кто звал меня незнакомым, но точно моим именем. Когда первые краски удивительного сновидения померкли, я вдруг почувствовала, что мой резерв наполнен до самых краев. И не только он. Все тело пело, словно я провела как минимум пару недель на курорте. Я встряхнула волосами, потянулась, даже испытала яркое желание заправить постель, навестив к спальне порядок и протереть пыль с полок, как бывает со мной всегда, если я хорошенько отдохну. На подушке обнаружился волос. Странно жесткий, светящийся серебристым. Я повертела находку в руках, подумывая сравнить со своей светловолосой шевелюрой, но была отвлечена стуком в дверь. Оказалось, что это инкуб зашел поинтересоваться, какой я предпочитаю кофе и как готовить яйца. При этом одет он был только в фартук, наброшенный на голый торс, что заставило все приличные мысли вылететь из моей головы к чертям.