– Близко мы подойти не сможем, Лина. Бежишь, хватаешь копье и деру, – повторила она мне не самый сложный ход действий. А я замерла с нетерпением и каким-то трепетом. Скоро все решится. Вскоре мы или станем неизвестными героями или безвестно погибнем. Алехандро толкнул следующую дверь, отправляя псов и птиц вперед. Затем последовал вместе с Инной, чтобы взять на себя глав ордена.
Актовый зал оказался живым напоминанием о Советском Союзе. Сцена. С Роялем. Стульчики такие зеленые, полукруглые. Уютные до безобразия. Сколько голосов здесь раздавалось, поднимаясь к небесам. Сколько ярких, сказочных грез становилось реальностью. Мы чувствовали под собой камни древнего монастырского фундамента, из которых вырастало здание Гнесинки, ощущали вибрации, переплетающиеся с голосами.
Двенадцать человек стояло в круг на сцене. Их белоснежная одежда сияла светом чистой веры, кресты на груди рассылали звездное сияние. Они раскинули руки, касаясь пальцами. А вокруг них ходил колдун.
«Темный» – завопило мое подсознание, которое много лет имело дело со всеми оттенками тьмы. Даже с той, что упрямо считала себя светом. Он был одет в рясу священника, хотя ни в одной епархии ему не дали бы принять сан, свет бы не принял. Высок, сорока лет от роду, но полностью поседевший. Правда густая серебристая шевелюра ничуть его не портила, скорее добавляла привлекательности. Острый, красивый подбородок, глаза, словно хрустальные озера. Конечно, таком хотелось поверить, вызвать ради него ангелов, ведь он обещал изгнать тьму. Возможно он действительно верил в свои обещания. Возможно, действительно считал себя светом.
Простофили, стоящие в круг, которых он приманил в орден «Сынов света» поверили в облик, за которым скрывался человек с демонизмом Вельзевуловского толка. Он выбирал молодых, верящих, что мир состоит из черного и из белого, отвергнутых, непременно с ангелизмом.
Колдун заметил нас первым, он повернулся, глаза расширились.
– Исчадья тьмы! – воскликнул он.
– От такого-же слышу. – Звучно ответила я. Скрываться больше не было смысла.
– Фас, – скомандовала Инна и псы рванули вперед, перепрыгивая через ряды. Они бежали к испуганным парням, которые, кажется впервые в своей жизни встретились с настоящими злодеями. Умертвия рвали белоснежные одежды, и на них расцветали пятна крови. Мы заранее обучили их никого не калечить и не убивать, но получить в кровь слюну полуразложившейся собаки то еще удовольствие.
Вельзевуловец взмахнул рукой, на которой блеснуло тяжелое темное кольцо, и воздух вздрогнул, наполнился золотыми искрами.
– Уничтожь собак, – приказал он, и джин взвился стрелою, одну за другой обращая псов Люца в прах. Черт, черт. Черт. Я подозвала своего старшего беса, отдала приказ.
– Феня, сорви с его пальца кольцо. Если понадобиться, вместе с пальцем. Иначе мы здесь все не выживем.
Тайна вместилища джина была раскрыта. И дело не только в том, что оно выделялось на пальце человека, который возомнил себя борцом со злом. Джин недвусмысленно кивнул в сторону руки, подмигнул зеленым глазом, прежде чем обратиться в огненный смерч, сражающий наших умертвий.
Пока птицы в слаженном движении взлетали вверх, я судорожно разглядывала зал. Здесь не было копья! Черт побери, не было копья. На полу был начертан символ, призывающий Михаила, напитанный светом, и не доставало ему лишь силы призыва. Инна подобно дирижеру, послала птиц вперед, и пока те роняли ядовитые облака, отравляющие светлых, Феня спикировал прямо на их главаря. Острый, смертельно острый клюв сомкнулся на красивом пальце, темные крылья били по лицу, мешая выкрикнуть приказ. Феня не был настоящим зверем, и вопросами морали мучился пожалуй и меньше, чем животное. Поэтому, когда палец с желанным кольцом отлетел в бок, Феня с чувством выполненного долга схватил добычу и полетел прочь, уворачиваясь от заклятий.
– Анастасия! – закричал колдун, который не соизволил представиться. На самом деле мне было плевать на его имя, только в фильмах злодей в начале рассказывает свой план героям, чтобы спустя пять минут скоропостижно скончаться. Этот ни представляться, ни отказываться от задуманного явно не собирался. – Анастасия! – повторно закричал он, и тут я охренела.
Потому что величавой походкой, держа в руке копье, с видом собственного превосходства на не сильно симпатичном личике из-за кулис вышла… моя бывшая одногруппница. А ведь ларчик так просто открывался.
Я искренне считаю, что у любого человека есть свои демоны. Просто я своих вызываю, чертя на полу пентаграмму и изгнать могу. Какие демоны были у моей однокурсницы Насти я понятия не имею, хотя построить предположение могу. Она была умницей. Всегда самой лучшей. Но не потому, что учеба легко давалась ей. Отнюдь. Она проводила дни напролет за учебниками, лишив себя социальной жизни. Она не встречалась с парнями, питалась вредной пищей, толстела, покрывалась прыщами от стресса и переедания. Но она стала лучшей. Той, кто должен был получить ну если не парня, то хотя бы собственный спецкурс для начала блестящей карьеры. А еще была я. Лентяйка, исчадье ада, любимица нашей руководительницы. Парень, который в ее мечтах ходил с ней на свидания, предпочел меня, место, ради которого она рвала жилы, досталось мне. Последней каплей мог стать спецкурс. Настя ведь узнала о нем раньше, чем я. И тогда в ее голову закралась темная, гадкая мыслишка. А что, если все, чего, по ее мнению, я незаслуженно получила – следствие моей темной силы? А если я – зло, все, кто носит на себе печать демонических способностей несомненно такие же.
Могло бы быть так, что она познакомилась с этим красивым мужчиной в момент высшей душевной боли? Вполне. Он был старше ее, он был красив той мужественной красотой, от которой у молодых девушек болит сердце. Он был недоступен. И он мог попросить. Попросить о сущей малости, о чертежах для вызова джина. Ведь Настя специализировалась на средневековом востоке. Кому как не ей было составить из разрозненных кусков полноценную мозаику? Кому, как не ему было наполнить ее силой и позвать джина из мира грез и фантазий.
– Ой, дууура, – был мой вердикт. Правда услышать его было некому. Все были слишком заняты, начищая друг другу морды. Поэтому я подалась вперед, практически взлетая на сцену. Только права была Инна, когда говорила, что мне нужно заняться спортом. Колдун оказался быстрее меня, он схватил меня здоровой рукой за цепочку-«подарок» Вельзевула и дернул назад, вынуждая кубарем свалиться на пол. Настя тем временем встала в центр круга. Почему она, не имевшая ни капли силы? Ответ был прост – дева. В ритуалах светлых невинность имела особую роль, чистота, непорочность или, за неимением первых двух, хотя бы неприкосновенность плоти. Невинная дева звала ангелов, и они слышали ее глас.
– И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге. – ее голос зазвучал песней, столь сладостной, что у Алехандро пошла из ушей кровь. А я вдруг поняла, что она должна была предложить в жертву великому Архангелу.
Глава 14. В которой добро все же вырвалось на свободу
Дура я, дура я, дура я проклятая.
В жертву всех нас принесут, с первого по пятого.
Люди мечтают о приключениях, они страстно желают, чтобы однажды неизведанное постучалось в их дом и наполнило их жизнь яркостью, фантазией, чудесами. Вот только в мою жизнь неизведанное не стучалось, оно выбило ее ногой с криком "И только попробуй от меня скрыться".
Пол задрожал, иномирная энергия, яростная как рейнский водопад[1], отбросила Настю в сторону. Он услышал глас, и явился за предложенной жертвой. А жертвой здесь была тьма. Та тьма, что обитала во мне, Инне, Люце и Алехандро. Та, что жила в сотнях темных, населявших Москву. Мы были целью, мы были платой. И раз уж мы сами сюда пришли, жизни одного из нас ангелу стало бы достаточно, чтобы стать материальным.
– Крови! – раздались слова, произнесенные громовым голосом, – Мне нужно больше крови!