Он словно завис между этим и тем мирами. Столб света под его ногами переливался цветами, неразличимыми для человеческого зрения. Там пахло цветами, чистотой и покоем, на мгновение мне стало интересно, видят ли мои темные друзья то, что чудится мне. Алехандро прикрывал глаза и шипел, Инна наводила курок на ангела, пташки летели прочь, у одной в полете загорелись крылья. Джин замер, глядя на Феню с кольцом в руке. Он не спешил отбирать свое вместилище, а у Фени не имелось приказа отдавать его кому бы то ни было.
Лицо, столь прекрасное, что смотреть на него было больно, исказилось от гнева. Свет, исходивший от него был подобен сиянию солнца. Архангел Михаил явился на зов собственной персоной. Если бы Настя не лежала бессознательной кучкой белых одеяний, то наверняка бы собой гордилась. У нее вышло то, что я бы не смогла сделать никогда. На ее зов откликнулся верховный архангел. Он был похож на златовласого рыцаря, на силу в чистом виде. Ростом больше двух с половиной метров, плечи укрывали сияющие золотые доспехи.
Белоснежные крылья сделали тяжелый взмах, раскидывая как врагов, так и друзей. Мышцы бугрились, доспехи и меч сияли таким светом, что будь здесь Люц, он бы уже ослеп. Вдруг вглядевшись в его небесного цвета голубые глаза, я поняла… Это ангелы Михаила вели людей в крестовые походы, это по его воле горели костры инквизиции. Каждый темный или светлый архетип существует в рамках своей идеи. Идея Михаила – священная, мать его, война. Уничтожение ереси и зла.
Он смотрел на меня, я смотрела на него. Он на меня. Искра, буря, безумие.
И не потому что Архангел влюбился в меня с первого взгляда. Просто, он нашел свою первую жертву.
– Предавшая свет свой. Ведьма, – он выносил мне приговор. – Создательница темных тварей. Ты падешь от моего меча. – Он направил на меня столб света. Замахнулся легко, неторопливо, он знал, что я не успею убежать. Да и я это знала.
Говорят перед смертью перед глазами проносится вся жизнь, я же успела только рассеяно охнуть, поднимая руки в защитном жесте. И…
Джин оказался на пути ангельского меча, в руках его лязгнули две сабли, пылающие белым огнем. Он был куда меньше еще до конца не вышедшего из круга ангела, но гораздо быстрее. Удары посыпались словно град, а белые перья полетели, будто кто-то решил ощипать курицу.
– Джин! – закричал ангел, – Снова ты. Не всех мы переловили и обезглавили. Ну ничего, и здесь до тебя доберусь.
От взмаха ангельских крыльев первый ряд стульев взлетел и ударился об окна. Стены Гнесинки задрожали, посыпалась с потолка штукатурка. Ангел простер длань и из нее ударил ослепляющий луч света, джин только засмеялся. Он набрасывался на него с той яростью, с которой пес бросается на медведя. Вот только мне было ясно, долго джин его не удержит. Обычного ангела может бы и удержал, но не самого Михаила.
Раздался оглушительный выстрел и прямо посреди скульптурного ангельского лба появивилась хорошенькая, черная дырочка.
– Продавшая душу дьяволу! – сказал он, вскидывая руки, – темная ведьма. Твое сердце черно словно сажа, кровь твоя прогнила. Ты противна не только небесам, но и земле. Отверженная душа, грязная душа. Падение твое…
– Ой, да что ты знаешь о том, как быть независимой бизнес-леди? – прервала его она, прицеливаясь еще раз и выпуская пулю прямо в незащищенную шею. Ангел смахнул пулю, словно та была надоедливой мошкой, но Инна останавливаться не намеревалась.
Сорвался с пальцев ангельских злой белый свет, ударил в грудь мою ухмыляющуюся начальницу. Она взлетела под самый потолок и упала, к радости создания света. Тот засмеялся радостно, будто сотня праздничных колокольчиков зазвенела поминальную столетней ведьме. Инна лежала на ступеньках, растянувшись в неестественной позе и даже сейчас, изломанная, покрытая коркой крови, целила в ангела. А я поняла, что еще один удар, и ее не станет. А за ней не станет меня, Алехандро и джина. А потом придет время Велыча и Люца, которые вряд ли успеют убраться с парковки далеко. Я закричала и вложила весь свой страх в удар сырой силой. Тот дернулся, щека его ободралась до сияющего мяса.
– Эта сила… – Ангел изогнул византийские брови, в гримасе боли и удивления – Не добро и не зло, не инь и не ян…
– Не ян и не инь. Эта сила – хрень! – согласилась я и от души приложила его по божественному лику рокочущей силой джина, магией цветущих эльфийских холмов, техно адом Велиара. Во мне оставались капли силы Рафаэля, обманывающие защиту ангела, а также разрывающая похоть Алехандро, причиняющая ангелу невыносимые страдания. Ведь она заставляла чувствовать, и не только жажду священной войны, а то, что у его противника есть сиськи и очень даже не плохие. Михаил в отвращении отвернулся, пытаясь смыть с себя скверну, но я знала по себе, что такое сила голода Алехандро, здесь даже бессмертному придется туго.
Ангел коснулся истлевшего наполовину лица, зал наполнился его ревом. Он не нападал только потому, что все еще пытался очиститься от несвойственных ему чувств и эмоций, противных, отвратительных его светлой природе. Я сломала архангела Михаила, вот теперь точно дорога мне в ад… В ад, ну конечно!
И мне вдруг стало ясно, что делать.
Если ангела призвали, его можно и изгнать. Не было у меня магических артефактов, пучков с травами тоже не было, имелась только кровь, моя сила о желание. Очень сильное, практически непреодолимое желание закрыть врата. Я протянула руку джину.
– Пусти мне кровь, – произнесла тихо. Не сомневалась, что поймет, сделает так, как попросила, не задавая вопросов. Взгляд моих золотых глаз встретился с его безбрежными зелеными. Он не стал называть меня «весной свой жизни», не произнес ни слова. Слишком мало времени у нас с ним было. Вместо этого он уверенно взмахнул клинком, рассекая кожу на протянутой ладони. Руку обожгло болью, кровь закапала на пол, расцветая узорами. Я обратилась к силам, скрытым внутри себя, почти веря в то, что у меня удастся. Джин, что стоял впереди меня, загораживая от ангела с нечеловеческой скоростью оказался за моей спиной. Горячая ладонь легла мне на солнечное сплетение, поддерживая, делясь теплом и силой. Я открыла рот, из которого полились слова изгнания:
– Изыди Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время легкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; пусть спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге и те, чьего имени в ней не сыщется, – свет ангела стал тускнеть, пол, на котором оказалась вычерчена печать снова обратился в портал в иной мир. Рассержено пели оттуда голоса ангелов, что жаждали падения грешников. Мне было плевать на их завывания. Крылья потянуло вниз, но Михаил сопротивлялся, – Жалкая ведьма! У тебя не хватит сил победить меня. У тебя…
– Хватит, – шепнул мне на ухо джин, – У тебя все получится. Он чужой в этом мире, ты можешь его прогнать.
Он не обещал, он был уверен, и делился со мной своей уверенностью так, словно делал это не в первый раз. А я наклонилась к его горячей груди, не заботятся о том, как это выглядит, вдохнула глубоко запах пламени, что исходил от его кожи. Сердце его билось спокойно и уверенно. И я одолжила эту уверенность, отстранилась от криков раненых, от картины разрухи и пугающей силы своего врага.
[1] Рейнский водопад – самый большой водопад Европы. И мой самый любимый, потому что я рядом с ним живу и частенько отправляюсь к нему прогуляться.
***
– Невинная дева призвала тебя, дева грешная тебя изгоняет. Прочь из мира смертных, прочь из мира не святых. Убирайся, Михаил, – Ангел взревел напоследок, слишком оскорбительны для него были о грешной деве, вот только мир был на моей стороне. Миру не нужно было очередное бессмертное создание, устанавливающее собственные правила, он и так устал, он трещал по швам от противодействующих энергий, жадных сущностей, которые пировали на человеческих душах. И мир с радостью вытолкнул Михаила обратно в его райские кущи, обратил магию в материю, и оставил нас, задыхающихся, грязных, испачканных кровью, но одержавших победу.
Я тут же оторвалась от джина и побежала к Инне. Начальница подрагивающей рукой доставала сигарету из кармана, она морщилась от боли, но многочисленные ожоги и ссадины уже затягивались. Все таки в бессмертии есть свои преимущества.