Выбрать главу

Привычным движением мужчина извлек из кармана пиджака позвякивающую связку. Ключи. Выбрал один из них, осмотрел, будто видел впервые. Провернул механизм замка. Один оборот, еще один. Порядок. Шаг на лестницу. Мгновение и он уже на площадке между этажами. Нога занесена над верхней ступенькой следующего пролета, можно спускаться, но нет, мужчина замер и непроизвольно поднял взгляд выше, туда, где отчетливо виднелась дверь его квартиры. На сосредоточенном лице промелькнула густая тень раздражения.

Минута прошла не больше, он сдался – сомнения победили. Вернулся. Схватил дверную ручку обеими руками, провернул, с силой потянул на себя. Дверь не шелохнулась – заперто. Послышался приглушенный смешок, мужчина еле заметно пожал плечами, мол, возраст, а вы чего хотели! Быстро спустился на площадку между этажами. Снова остановился. Засмотрелся в окно. С огромным трудом убедил себя не идти на поводу у зловредных сомнений. Справился. Чуть натянуто улыбнулся. Стремительным шагом сбежал вниз.

Открытая дверь подъезда, двор. Быстро, будто опасаясь, что сомнения нагонят, он пошел к выходу, к калитке, ведущей на центральную улицу. На минутку остановился у входа в редакцию местной газеты, учреждения, что располагалось ниже его квартиры. С малопонятным даже самому себе вниманием всмотрелся в знакомую до последней буквы вывеску. Тут-таки нахлынули воспоминания, вспомнилась давняя статья, что была о нем самом. Как же давно это было!

– День добрый Пал Андреевич! Утренний променад? – откуда-то сверху донесся смешливый тонкий голосок.

Мужчина непроизвольно вздрогнул, огляделся, машинально поднял взгляд наверх и увидел огненно-рыжую шевелюру, которая на удивление органично смотрелась в обрамлении насыщенно-зеленой листвы старого каштана. Мальчуган из второго подъезда…

– И вправду добрый, хоть и жарко. Здравствуй, Василий! Но нет, не могу с тобой согласиться, что значит утренний променад? День давно в разгаре, хотя может ты и прав, все-таки утро оно понятие очень даже растяжимое, – мужчина приподнял шляпу в знак приветствия. – У тебя-то дела как? К школе готовишься? Книжки читаешь?

– Бывает, – голос мальчишки быстро растерял всю свою смешливость.

– Ладно, вижу, занят ты, не буду мешать!

Рыжая шевелюра мгновенно затерялась в листве. Павел Андреевич печально улыбнулся, кивнул своим мыслям и толкнул тяжелую металлическую калитку.

Вышел на тротуар. Свернул направо. Подошел к перекрестку. Ступил на первую полоску недавно обновленной «зебры», но тотчас предусмотрительно убрал ногу. Сопровождаемый диким ревом из-за поворота вылетел огромный грузовик, извергающий густые и черные струи дыма из двух блестящих полировкой выхлопных труб.

Вопреки ожиданиям машина не промчалась мимо, одарив зазевавшегося путника едким выхлопом, а противно зашипела пневматикой и грузно остановилась. В глубине кабины практически неразличимый из-за отблесков яркого солнца проявился силуэт водителя, бородача в светлой футболке, энергично машущего обеими руками.

«Неместный, ну точно неместный! – подумал Павел Андреевич и кивнул в знак благодарности. – Наши «водилы» пролетят мимо и не заметят! Ладно, спасибо ему за вежливость, мне же надо идти, все-таки прогулка это такое дело… серьезное».

Ровно два месяца тому назад Павел Андреевич распрощался с рабочим кабинетом и стал самым настоящим пенсионером. За четыре десятка лет безупречной службы он прошел долгий путь. Начинал простым почтальоном, после стал сортировщиком писем, руководил отделом, был заместителем, а со временем дорос и до директора почтового отделения. Может кому другому это и не карьерный рост вовсе, но он о большем и не мечтал.

Уходить, конечно же, не хотелось. Некоторое время, прежде чем принять одно из самых тяжелых решений в своей жизни, он размышлял, раздумывал, сомневался, а не поработать ли еще немного, годик, два, но скоро пришел к выводу – хватит, надо уступить дорогу молодым и энергичным. Пусть они трудятся, а ему же пора на покой, отдыхать, бездельничать, наслаждаться жизнью.

Так и случилось, вот только оказалось, что покой это немного не то, чего жаждала его деятельная натура. Давило вынужденное безделье, раздражало отсутствие хоть какого бы то ни было занятия. Он боролся с собой, сопротивлялся. Первые дни внезапно обретенной «свободы» чуть свет собирал удочки (память о былом увлечении), спешил на речку. Часами сидел на берегу, невидящим взором глядя на подпрыгивающие поплавки, тщетно пытался убедить себя в том, что рыбалка занятие не хуже работы. Старался изо всех сил, но все не получалось. Не могли заменить дни полные производственных проблем и всевозможных происшествий веселое пенье утренних птиц, плеск воды, бьющейся о камень да размеренные покачивания поплавка, иллюстрирующие несмелые поклевки.