Отвернувшись от вездесущего солнца, он увидел ее. Слегка прикрытую тонкой простынкой обнаженную Елену. Увидел оголенные плечи, тонкую шею, гладкую, будто бархат кожу спины. Увидел все то, что ранее будило в нем желание, заставляя позабыть обо всем на свете. Вот только так было раньше. Теперь же некогда сводящая с ума картина вызывало совсем иное чувство. Странное чувство, непонятное. Трудно его точно описать, практически невозможно правильно классифицировать, но более всего оно походило на банальное раздражение. Обычное раздражение, усиленное подлинной безысходностью. Гремучая смесь двух далеко не самых приятных чувств порождала желание, другое желание. Страшно захотелось что-то изменить, возникло стремление сделать что-то с этим отвратительным состоянием, прогнать олицетворяющую его грусть, выгнать печаль! Жаль только, что эта не в меру деятельная мысль блеснула в сознании и тут-таки погасла. Понимал Виталий, что бы он ни чувствовал, чего бы ему ни хотелось, это реальность, ее не изменить.
Вслед за очередным еще более тяжелым вздохом совершенно неожиданно нахлынуло забытье, легкое, эфемерное, но столь приятное…
Шлепанье босых ног заставило его открыть один глаз. Он увидел электронные часы, стоявшие на тумбочке, отметил время – семь тридцать. Пора. Заметил обнаженную Леночку, та стояла в дальнем конце комнаты у комода и что-то искала в нижнем ящике.
Краем глаза она уловила холодный до безразличия взгляд Виталия, пусть это ее и задело, она все-таки решила промолчать. Проглотила колкие слова, подошла к окну, распахнула шторы, впуская в комнату солнце, повернулась вполоборота к постели, потянулась, громко зевая. Подмигнула сонному Виталию, кошачьей походкой подкралась к нему, присела на край кровати, наклонилась. Зашептала в ухо:
– Виталик, пора вставать! – она прижалась к нему, звонко чмокнула в щеку.
– Встаю, – тот ответил точно таким же целомудренным поцелуем, оттолкнул девушку, лениво сполз с постели.
Она пожала плечами, взглянула на свой халатик, что висел на спинке стула, равнодушно пожала плечами. Хихикнула и, демонстративно виляя бедрами, направилась на кухню. В дверях остановилась, прижалась к наличнику. Прошептала томным голосом:
– Яичницу будешь?
Восприняв понуро опущенную голову как кивок в знак согласия, она включила газ…
– Как ты думаешь, а когда можно будет сыграть свадьбу, – девушка присела на табурет и вопросительно посмотрела на Виталия.
– Да хоть сегодня, – тот нервно пожал плечами. – Хотя было бы неплохо чуточку повременить. Сама понимаешь – народ! Не понравится ему моя поспешность, а должность у мэра пока еще выборная. Чего доброго в следующий раз не проголосуют.
– Я об этом и говорю. Сколько полагается ждать?.. – Леночка вдруг подскочила и лукаво взглянула на сонного жениха. – Слушай, да не надо ничего ждать! Выберут тебя, обязательно выберут, уж я об этом позабочусь!
– Ладно, – легко согласился Виталий, – значит, сегодня во второй половине дня приходи ко мне, прогуляемся, заявление подадим. А сама свадьба… не знаю. Пожалуй, надо бы в выходной. В субботу? Нет, у меня заседание в администрации, а это надолго. Давай в воскресенье. Хороший день, свободный. В загсе я договорюсь…
– Ты мне предложение делаешь? Ой, это так неожиданно! – девушка театрально всплеснула руками, закусила губу и игриво опустила глаза. – А что, я… согласная!
– Договорились! – Виталий Петрович отодвинул пустую тарелку. – Спасибо, все было очень вкусно, но мне уже пора…
– Хорошо, – Лена проводила мужа до двери, вернулась в спальню, упал на кровать, взяла телефон. – Саша, надеюсь, у тебя еще отпуск не закончился? Отлично, тогда быстренько ко мне!
Машина мэра подкатила к исполкому. Виталий Петрович несколько минут смотрел на себя, отражающегося в зеркале заднего вида. Насмотревшись, открыл бардачок, пошарил в его бездонной глубине, тщетно пытаясь отыскать документы на строительство мусоросжигательного завода, которые он должен был вчера изучить и подписать. Не нашел ни листика. Выругался вслух. Закрыл глаза. Вспомнил, как прошлым вечером забрал бумаги из сейфа, намереваясь разобрать их в спокойной домашней обстановке. Подъехал к дому, открыл бардачок, взял папку, поднялся в квартиру, но к ним и не прикоснулся, а это все могло означать только одно…