Зачинщик побоища, невысокий и худощавый, прижимая платок к разрастающемуся на пол-лица синяку, шустро проскочил мимо растерянного Павла Андреевича, задержался у края проезжей части, отряхнулся, гордо поднял голову и моментально затерялся в толпе.
Драка же только набирала обороты. Мимо зазевавшегося бывшего директора почты пролетел молодой паренек в очках с толстыми стеклами, студент, а то и вовсе школьник. Очкарик остановился в нескольких метрах от пенсионера, покружил, стоя на одной ноге и весьма удачно приземлился на клумбу с цветами. Тут-таки на него накинулась женщина в теле лет сорока. Крича что-то невразумительное, она стянула с парня сорочку…
Еще несколько человек повторили судьбу полицейского, расставшись навсегда со столь ценными, ввиду того, что достались даром, коробками и их содержимым. Разбавляя громкие крики и дикий визг, то тут, то там, слышался противный хруст, трещал пластик, крушились мечты, вдребезги разбивались надежды, всевозможная бытовая техника под ногами дерущихся быстро превращалась в пластмассовый высокотехнологичный хлам.
Особенно громко в прогнавшем привычную тишину некогда спокойного городка бедламе, колокольным перезвоном, прозвучал звук разбитого вдребезги стекла. Это кто-то из толпы нащупал камень и швырнул его в прозрачную дверь, преграждавшую путь в банк. Драка, броуновское по определению движение, подвижная масса толкающих друг друга людей, тут-таки обрела направление. Дружно взревев, все кто секундой ранее не жалея ни себя ни ближних своих размахивали кулаками, не сговариваясь, бросились в помещение банка.
За дверью последовало окно, фонтаном стеклянных брызг оно обдало изрядно помятый газон. Скоро из него, вытолкнув упитанным телом хилую решетку, вылетел толстый охранник. Он рухнул на клумбу, покатился по ней, сминая остатки цветов, затих, лишь немного не докатившись до тротуара. Минуту он пролежал, не двигаясь, после, воровато оглядевшись, подобрал вылетевший вместе с ним инкассаторский мешок. Затолкал его себе под рубашку, от чего совсем незаметно поправился и, тихо насвистывая веселенькую мелодию, медленно прошествовал мимо с удивлением и страхом рассматривающего картину побоища Павла Андреевича.
Скоро все закончилось. Толпа поредела, а после и вовсе растворилась во всеобщем городском хаосе. О том, что был инцидент, напоминали лишь несколько смятых и растоптанных картонок на тротуаре да полностью разграбленное отделение банка.
Довершая картину, откуда-то издалека донесся тоскливый вой, перекрывая его, прогремел громогласный бас:
– Братва, айда за мной! Сбербанк еще не разнесли! На штурм!
Павел Андреевич брезгливо обошел свалку, образовавшуюся на месте входа в отделение банка, исключительно из любопытства заглянул в ближайшее раскуроченное окно – в глубине помещения покачивался язычок разгорающегося пламени.
– Я так понимаю: полиция сегодня не с законом, а с народом, – Павел Андреевич сунул руку в карман пиджака и извлек мобильный телефон. – Надеюсь, хоть пожарные на месте…
Он набрал короткий номер службы спасения и, слушая клятвенные заверения в том, что его звонок очень кому-то важен, медленно побрел дальше, к конечному пункту своих ежедневных прогулок, к зданию почты. Скоро длинная, но лишенная всяческой интонации речь автоответчика сменилась мелодией, такой же, как и недавние слова, скучной, грустной, монотонной. Она не успокаивала, она раздражала.
Павел Андреевич остановился у двери почтового отделения. Внимательно вгляделся в листик, приклеенный чуть выше дверной ручки. Прочел безликие, как и слова автоответчика извинения за то, что почта не работает. Мол, празднование, все такое. Удивленно пожал плечами. Подобного на его веку точно не было. Чтобы вот так вот, просто в рабочее время, замок на дверь и по домам! Ладно, на час, на день, но чтоб «до особого распоряжения»…
В телефоне что-то пикнуло. Экран ярко вспыхнул и тут же погас.
– Никто со мной общаться не хочет, – Павел Андреевич обернулся, из раскуроченного окна банка густо валил дым, сквозь ядовитые клубы, порожденные горением далеко не самого качественного современного ремонта, вырывались мощные языки пламени. – Да! Теперь уже о том, чтобы по старинке ведрами заливать речи быть не может. Одно радует, до ближайших строений со всех сторон метров по двадцать будет, не перекинется, так что пускай себе горит…