Саныч нащупал первую ступеньку шаткой деревянной лестницы покрытую чем-то отвратительно-скользким. Одна перекладина, другая, третья. Земляной пол. В лицо пахнуло затхлым воздухом подвала. Запахи плесени и сырости защекотали в носу. Страшно захотелось чихнуть, но в тот момент, когда легкие были готовы наполниться воздухом, чтобы выбросить его в пространство, в дальнем углу подвала вспыхнул приглушенный зеленоватый огонек. Он высветил деревянный стеллаж, щедро украшенный пятнами бело-салатного цвета плесени, с десяток покрытых пылью банок на полке и сгорбленную фигуру человека, укоризненно покачивающего головой. Неизвестный, притаившийся в подвале, медленно выпрямлялся. Вот он поднял голову, медленно повернулся. Дед Гриша! Именно он, покойный хозяин дома и усадьбы. Помолодел старик, лицо, фигура, да если бы не жиденькая бородка, его и не узнать…
Мозг напрочь отказывался воспринимать то, что видели глаза. Ноги Саныча отнялись, руки принялись искать опору, но хватали только воздух. В голове пульсировала одна мысль – бежать! Куда угодно, лишь бы быстрее и как можно дальше. Каким-то чудом в темноте удалось нащупать лестницу. Руки схватились за перекладину, попытались подтянуться. Треснула старая доска, Саныч почувствовал, что падает. Плечом больно ударился о спрессованный годами глиняный пол подвала, но боль исчезла, вытесняемая страхом. Страх парализовал, страх же отнял способность видеть. В глазах потемнело. Последнее, что удалось разглядеть в неярком призрачном свете – покачивающаяся фигура деда. Он приближался. Вот старик остановился в шаге от обездвиженного дальнобойщика, наклонился, поднял оброненную ним ножку табурета. Злобно усмехнулся и замахнулся, намереваясь ударить.
36. Массовое безделье как предвестник смуты
Ключ легко провернулся в замке зажигания. На секунду в салон пробрался скребущийся шум стартера, его сменил удивительно-приятный звук работы мощного двигателя. Теперь можно и прокатиться…
Вдавлена кнопка на брелоке. Тихо зажужжал механизм, управляющий воротами. Створки дрогнули, противно лязгнули металлом по металлу, распахнулись, ударились о поддерживающие их столбики. Остановились. Все. Проезд открыт.
С выражением непередаваемого счастья на лице Денис осмотрел салон собственного автомобиля, глубоко вдохнул запах свежевыделанной кожи. Взглянул в зеркало заднего вида, подмигнул своему в нем отражению. Оно подмигнуло в ответ, пожелав счастливого пути, и тут-таки расплылось в улыбке. Пора!
Грузно тронувшись с места, как и подобает любой по-настоящему серьезной машине, внедорожник Дениса вырулил со двора. Короткая остановка у въезда. Это исключительно для того, чтобы проследить за просто-таки волшебным действом, плавным и величавым движением створок ворот. Приглушенный звук удара, щелчок. Порядок. «Имение» надежно закрыто, а это значит, что можно смело ехать дальше.
У ворот соседки, Софии, Денис притормозил. Огляделся. Внимательно осмотрел сад – никого. Дверь закрыта, окна плотно занавешены. Что-то здесь не сходится…
Каких-либо конкретных идей, куда ехать у Дениса не было. Более того, он не очень-то и понимал, зачем вообще выбрался из дому. Точно как и большинство жителей городка, он слышал о распоряжении мэра, идея отдохнуть в честь какого-то там праздника ему сразу понравилось, вот только отдыхать дома, да еще и в одиночестве не хотелось. Скучное это занятие. Не хватает простора, нет должного размаха. Совсем другое дело прокатиться, проветриться, посмотреть, что изменилось в городе, да и о себе напомнить. Мало ли, вдруг кто забыл!
Скоро автомобиль Дениса вырулил на центральную улицу города. Тут пришлось сбавить скорость. Это все народ. Плотной толпой, будто воспоминание из советского прошлого, по проезжей части шли люди. Создавалось впечатление, что идут они без какой-либо цели, просто гуляют, дойдут до одного конца «города», развернутся, возвращаются обратно. По пути некоторые сходили с дистанции, многие задерживались у входа в памятное агентство…
Там и вовсе был аншлаг. Количество желающих застраховаться зашкаливало. Если раньше очередь начиналась на крыльце, плавно стекала по лестнице и теснилась на пятачке у агентства, то теперь толпа образовала длинный «хвост», что растянулся на целых три квартала, выползая и на проезжую часть. Была и еще одна перемена – в хаосе спонтанного столпотворения проявлялось некое подобие системы. То туда, то сюда, создавая видимость бурной деятельности, сновали многочисленные «особо социально-активные» граждане. То были представители изрядно расплодившейся в последнее время категории населения, кого называют наполовину ругательным словом «активисты». Они принялись упорядочивать толпу, составляли списки, раздавали номерки, проводили переклички, часто переходящие в потасовки…