Очень скоро мрачные лица и злобные взгляды отошли на второй план, а мгновение спустя и вовсе забылись. Павел Андреевич остановился и удивленно посмотрел по сторонам.
Центра города, того, который он помнил до мелочей, попросту не было. Изменилось все до неузнаваемости и изменилось далеко не в лучшую сторону. Прежде всего, его родная почта. Она не исчезла, нет, осталась там, где и располагалась ранее, но, судя по обилию всевозможных ярких вывесок, облепивших фасад, теперь ютилась в одной маленькой комнатке. Прочие же помещения заняли местные бизнесмены. Окна превратились в двери, на втором этаже выходящие буквально в пустоту. Над дверями и возле них появились вывески. Все там было: салон оператора мобильной связи и сразу два магазина, предлагающих пластиковые окна; над ними расположился адвокат с непроизносимой фамилией, по соседству с ним парикмахерская, делившая одно помещение с кофейней…
Подобные метаморфозы произошли и с другими соседними зданиями. К примеру, старый добрый «Детский мир». Создавалось впечатление, что его сплющили. Сжали с боков и исключительно для того, чтобы втиснуть с одной стороны булочную, а с другой пристроить офис с малопонятной простому человеку вывеской «Консалтинговая фирма «Криворучко и Ко». Примерно такие же метаморфозы произошли и с расположенной на противоположной стороне дороги «Аптекой». Правда, ее ширина осталась без изменения, но заметно уменьшилась высота. Сдавили ее, будто прижали чем-то тяжелым, а в сэкономленное пространство втиснули еще один, также сплющенный и чуточку кривой дополнительный этаж. Смешно получилось, а то и вовсе глупо.
Магазин компьютерных запчастей, что стоял по соседству с «Аптекой», попросту исчез. Бесследно, будто и не было его никогда. На его месте выросло новое сооружение более всего напоминающее большой кирпичный киоск, судя по витринам и ярким наклейках на них, торгующий какой-то бытовой химией.
Комплекс зданий, занимавший без малого половину следующего квартала, сохранился. Не поменялся он внешне, да и целевое назначение не претерпело изменений. Как и раньше в просторных помещениях находилось учебное заведение. Казалось, все по-прежнему, но если внимательнее присмотреться, становилось понятно, что теперь там будут учиться дети далеко не «среднестатистических» родителей. Все на это намекало: обновленный фасад, новые окна, яркие вывески. Особенно вывески. На боковой стене, занимая чуть не всю ее площадь, висел баннер: «Элитная гимназия Павловская, основана в 1754 году», а ниже, будто приписку, прилепили девиз весьма сомнительного содержания: «Мы обучим ваших детей согласно нашим стандартам!». Подчеркивала статус заведения и высокая ограда кованого железа, и такие же мастерски выкованные ворота с огромным навесным замком, что преграждал путь к знаниям…
Краем глаза Павел Андреевич взглянул на то, во что превратился расположенный на противоположной стороне дворец культуры с гордым названием «Юбилейный». Укоризненно покачал головой. Попытался понять, кто это придумал, что его, неизвестного, к этому подвигло! К чему это нагромождение комнат, хаотично наставленных одна на другую, прилепленных на стены со всех сторон? Косо, криво, будто неизвестный зодчий ставил кубики-комнаты одна на другую, проверяя, не упадут ли они?!
Молодой пенсионер окончательно расстроился, отвернулся. Взглянул на людей с мрачными лицами, высоко поднял правую руку, резко ее опустил.
– Не понимаю я! – вслух произнес он, чем привлек к себе множество злобно-испуганных взглядов прохожих. Покачал головой. – Да и ладно. Одна радость – завтра уезжаю. А там, как у пожарных, гори оно все…
39. В воздухе пахнет грозой
– Лариска! – вылетело из открытых дверей спальни. – Лариска!
Глухой с хрипотцой голос Миши поплутал, перетекая из комнаты в комнату, и затих, растворяясь в безмолвии пустых помещений.
– Лариска, где тебя черти носят? – вслед за собственным голосом из спальни вышел и Миша. Походкой зайца из детского утренника, смешно подпрыгивая и размеренно качая головой, он поковылял в сторону кухни.
На полпути остановился. Повернулся к зеркалу. Посмотрел на себя, отраженного в его глубине, помятого опухшего, с взъерошенными волосами, одетого в наполовину спущенные «семейные» трусы. Вгляделся в синяки под глазами, потрогал пальцами трехдневную щетину, мрачно покачал головой.
– Насмотришься на «такое» – пить бросишь, – прошептал он и снова крикнул: – Лариска! Есть у нас чего-нибудь, чтоб опохмелиться? Где водка? В крайнем случае, рассол…
Ответа не последовало. Миша помрачнел сильнее. Толкнул дверь кухни, заглянул внутрь. Никого. Зашел. Открыл холодильник. Ничего. Коротко подытожил: