Единственно, что удалось Генеральному штабу выторговать от министерства иностранных дел, это несколько консульских мест на Дальнем Востоке.
Разные предприимчивые дельцы учитывали растерянное настроение Генерального штаба и засыпали его самыми сногсшибательными и заманчивыми предложениями, проектами и планами. Не имея возможности привести их все, мы остановимся на одном, весьма характерном для царского правительства, проекте штабс-капитана Лехмусара (2 октября 1910 г.).
Лехмусару казалось, что русское правительство могло бы очутиться в весьма выгодном положении, если бы оно не ограничивалось одними "простыми разведками", т. е. сбором сведений, а обратило бы внимание, "на поддержание в корейцах того враждебного к японцам настроения, которое господствует теперь среди большинства корейского населения". Он указывал, что один видный корейский деятель уже просил русские власти во Владивостоке оказать некоторую поддержку корейскому национальному движению, но тогда мысль эту нашли опасной и даже не решились подвергнуть ее обсуждению.
Лехмусар указал, что в 1909 году корейцы получили из Петербурга от бывшего корейского посланника принца И-Пом-Чин'а 10.000 руб., "но эти деньги попали в неблагонадежные руки и растаяли по чужим карманам". В 1910 г., после аннексии был организован сбор денег между корейцами Уссурийского края, но арест русскими властями главных деятелей помешал делу.
Программа действий Лехмусара вкратце была следующей.
1. Лехмусар, по указанию высшего русского начальника, должен был действовать через какого-нибудь верного корейца, который от своего имени под руководством Лехмусара действовал бы через других корейцев.
2. Среди корейцев должна была распространяться специальная литература, направленная против японцев, ибо "таким именно способом японцы возбуждали против нас корейцев перед последней войной".
3. Нужно было оказать поддержку инсургентскому движению, которое за последнее время почти что заглохло, вследствие отсутствия средств. "Что касается ныне принятого способа борьбы инсургентов, — писал Лехмусар, — посредством вооруженных нападений на японских жандармов и на маленькие войсковые отряды, то такой способ надо признать не достигающим цели; вместо этого необходимо направить действия инсургентов главным образом на разрушение железных дорог, телеграфных линий и опытных японских ферм, чтобы расстроить японскую экономическую жизнь в стране".
4. Сумму расходов на поддержание такого рода деятельности в Корее Лехмусар на первое время определял в 20.000 руб. в год.
В заключение Лехмусар заявлял, что, в случае обнаружения такой его тайной деятельности, он согласен взять всю вину на себя лично, как будто "действовавший по своей собственной инициативе из симпатий к корейскому народу".
Этот удивительный проект скорее всего был направлен в сторону активной (разрушительной), чем информационной разведки. Но заслуживает внимания не сам этот "проект", а те резолюции верхов царского ведомства, которых он удостоился, и та переписка, которая возникла по этому вопросу между военным министерством и министерством иностранных дел.
Проект доклада по этому вопросу от имени начальника Генерального штаба был составлен для военного министра. В этом докладе довольно подробно излагалась история этого вопроса и разногласия между разными ведомствами. Из доклада мы узнаем, что военный министр уже ранее просил министра внутренних дел указать Приамурскому генерал-губернатору ген. Унтебергеру на необходимость создать благоприятную почву для использования Кореи, в случае нужды, в целях русской государственной обороны, "поскольку таковая цель достижима путем твердого, но благожелательного и внимательного отношения русской государственной власти к нуждам и интересам населяющих Южно-Уссурийский корейцев, в рядах которых насчитывается не мало влиятельных и преданных России политических эмигрантов".
В таком же духе было написано и министру иностранных дел с просьбой поддержать военное ведомство.
Однако, как министр внутренних дел, так и министр иностранных дел категорически восстали против каких бы то ни было комбинаций с корейцами.
В этот спор вмешался председатель совета министров Столыпин, который указал министрам — военному, внутренних и иностранных дел, что "ввиду наших новых отношения с Японией, вытекающих из последнего договора, намеченная вашим высокопревосходительством (военным министром. — К. 3.) мера утратила свою прежнюю остроту и важность и, во всяком случае, могла бы подлежать осуществлению лишь с особой осторожностью". Вместе с тем Столыпин обращал внимание Приамурского генерал-губернатора на то, что "означенная мера может почитаться практически приемлемой лишь постольку, поскольку она совместима с теми ограничениями в отношении к корейцам, которые установлены в виде противодействия наплыву в наши владения желтой расы".