Я не заметил, как выкурил три подряд сигареты и, изрядно продрогнув, решил все-таки вернуться в свою конуру. Заказав горячего чая, я поймал себя на мысли, что картинка в моей голове окончательно сложилась. То, что Ганс так легко переобулся из коммуниста в нациста, говорит лишь о том, что переобуться ему было приказано. Значит, самого Ганса Граубера завербовали еще в школе мореходства на Балтике. Выходило логично и даже эпично. Получается, преданный идеям коммунизма, Ганс, довольно долго играл роль, преданного идеям нацизма, говнюка. И, похоже, именно в тот момент и состоялась их роковая встреча с адмиралом Вильгельмом Канарисом. А помогло то, что Канарису потребовались моряки, владеющие испанским языком. Совпадение, каких в природе быть не может.
«Это, чистой воды проведение. – Подумал я.»
Остается лишь узнать, каким образом наш бравый военный, смог втереться в доверие к такому опасному зверю разведки – Канарису.
Данных архива на этот счет не хватало. Там были просто зафиксированы сухие факты, мол, завербовал начальника Абвера и длительное время передавал секретные данные на свою историческую родину.
Что же, придется, видимо, навестить нашего Егора Фомича и расспросить его более подробно. Быть может дед еще в уме и сможет хоть немного приоткрыть завесу тайны. Если он еще в состоянии, хоть что-то приоткрыть.
Домой добирался долго. То ли мысли путанные мешали сосредоточиться на дороге, то ли три пинты пива. В голове постоянно вертелась мысль – «А ведь сейчас таких людей уже не делают!»
Нет, конечно, в нашей жизни тоже есть место героизму. В прессе и по телевизору, бывает, промелькнет коротенькое сообщение или репортаж на эту тему: «Подросток из Ростова на Дону спас сестру из горящего дома», или «Молодой курсант предотвратил ограбление»… Но, то какие-то мелкие герои. И совершают они какие-то мелкие героические поступки. И делают они это довольно редко.
Я шел по зябким вечерним улицам родного города и вглядывался в лица прохожих и гадал, кто из них мог оказаться настоящим героем. Ни в пропойце с помятым лицом, приглядывающимся ко мне из отражения в стекле автомобиля, ни в каком-либо другом человеке, шагающем мне навстречу, я героических ноток не углядывал.
«А, может, просто время не настало?» – Думал я.
А какое время необходимо для героизма? Что нужно увидеть, пережить, прочувствовать такого, чтобы к двадцати с небольшим годам стать тем, кого потомки назовут героем? Или просто достаточно жить в особенное время, в особенном месте, в особенной стране?
– И обязательно в окружении «Особенных людей», – зачем-то вслух добавил я, спугнув кота, прятавшегося под соседской машиной.
Ладно, утро вечера мудренее. Может, на трезвую голову идеи о героизме из народа начнут припекать с новой силой?
Глава 3
Сразу спать я почему-то не лег. Зная точный адрес, в цифровой век раздобыть нужный телефон – не проблема. Вечером, уже из дома, я набрал номер. Трубку сняли на первом же гудке, чем немного меня ошарашили. На другом конце я услышал бодрое:
– Слушаю вас.
Немного поблеяв от неожиданности в трубку, я все же собрался и уточнил:
– Эээээ, добрый вечер. Я могу услышать Егора Фомича? Макарова.
– У аппарата, – уверенно ответил тот же голос, чем окончательно выбил меня из колеи. Не может голос ста пяти летнего старика звучать настолько бодро. Должно быть это его сосед, или социальный работник. Собственно, мне было без разницы с кем именно я «имею честь», лишь бы получить устное согласие на свой визит.
– Еще раз добрый вечер, – придав своему голосу максимальной импозантности, начал я. – Меня зовут Яков Васильевич Зильбер. Я журналист «Голоса Правды».