– Стоп, то, что это обжоры я понял и без комментариев, – остановил Смуглый готового разразиться очередной речью бесенка. – Но что здесь делают вот те – просто невообразимо тощие, натурально – скелеты…
– Чревоугодники-с, – поправил лохматый своего спутника. – А что тощие, так еще при жизни про таких говорили: «Не в коня корм», бывает, как без этого?..
– И что же, они вот так и будут жрать до Страшного Суда? – чуть брезгливо передернул плечами очкастый, наверное, представив себе вечный процесс насыщения без удовольствия и перерывов. – Не хотел бы я никому такой участи, гляди, они уже устали, совсем вымотались в этом бесконечном поедании деликатесов, а встать и уйти из ресторана – не могут.
– Так ведь – Ад-с, – в очередной раз, сверкнув черными пуговицами глаз, сюсюкнул бесенок. – Кто сказал, что будет легко грешникам? Небось, все там, вверху, мечтают о раскаленных сковородках и котлах с кипящей смолой…
Лохматенький захихикал, но тут же оборвал себя, сказав уже совершенно серьезно и отчасти даже назидательно:
– А уйти у нас невозможно-с, никак-с, для того эти вот пространства и создавали – комнаты без ключей…
– Мы-то все-таки переходим из одного помещения в другое? – нарочито засомневался Смуглый, преследуя собственные, одному ему известные цели в общении с бесенком.
– А как же? – еще более нарочито удивился в ответ лохматый. – У нас-то ключик есть для перехода.
И он лукаво помахал перед черными кругляшами очков изящно опушенным кончиком своего хвоста.
– А что же это они еще и такое заведение посещают? – продолжая тему обжор и их мучений, очкастый бесцеремонно ткнул тростью в сторону скромной таблички на стене «WC» с двумя дополнительными буквами «М» и «Ж» чуть пониже.
На совершенно бестактный его жест, казалось, никто из присутствующих в ресторанной зале не обратил внимания, с ленивым увлечением склонившись над тарелками и усиленно работая челюстями, но парочку пока еще не утративших любопытства взглядов Смуглый все-таки уловил.
– А как же без этого, без обратного, то есть, процесса? – удивился бесенок, игриво покручивая хвостом возле ног. – Тогда, понимаете ли, весь смысл пропадает, тогда это получается уже и не наказание, а так – блудодейство одно… Однако же, если вы не хотите перекусить или просто отдохнуть перед дальнейшей дорогой, ваша милость, то, думаю, следует поспешить, тем более, мы почти добрались до конечной цели нашего путешествия.
– У нас мало времени? – с ехидцей удивился очкастый, продолжая разглядывать сидящих за столиками и старательно не обращая особого внимания на бесенка, как не обращают внимания на обыкновенную, но слегка назойливую прислугу.
– Да нет же, времени-то у нас – вечность, – заверил своего спутника лохматенький. – Вот только стоять здесь просто так и глазеть, знаете ли, ваша честь, занятие не из самых интересных.
– Это ты здесь, слоняясь запросто по Преисподней, к таким разнообразным зрелищам давно привык, – буркнул больше себе под нос, чем бесенку, Смуглый. – Ладно, двигаемся дальше, чего уж тут тянуть кота за… х-м-м… хвост…
…перед глазами мелькнула длиннейшая толстая перекладина, подпираемая с обоих концов крепкими, в обхват толщиной, тщательно отшлифованными столбами. Вдоль перекладины, через каждые два-три метра свисали довольно короткие веревки с петлями на конце, а в петлях корчились судорожными, последними движениями повешенные. Дергались длинные и короткие, волосатые и чистенькие, прикрытые лишь семейными просторными трусами и заношенными тренировочными брюками ноги, рвались в тщетных попытках освободиться от крепких веревок, прихвативших запястья, мускулистые и не очень руки, выпучивались от боли и предсмертного страха разноцветные глаза на гладковыбритых и покрытых недельной щетиной лицах. На жестком, дощатом полу тут и там валялись крепкие деревянные табуреты, выбитые из-под ног висельников. Впрочем, не везде: в самом конце перекладины, уходящей в глубину невысокого, узкого зальчика, в петлях висели уже упокоенные, а рядом деловито, сосредоточенно переминались с ноги на ногу, вернее, с копыта на копыто, вылитые собратья бесенка, сопровождающего смуглого очкастого человека в этом нелегком для нервной системы людской души пути. А в самом начале, у открывающихся только перед бесами дверей парочка лохматой нечисти уже подставляла под ноги повешенного не так давно выбитый табурет, и один из бесенят, ловко взобравшись на сиденье рядом с ногами покойника, облегчал узел затянувшейся на бледной, худой шее веревки.