Джейс закутался в тяжелый, подбитый мехом плащ, придерживая его скрещенными на груди руками. Даже сквозь шарф с каждым вздохом изо рта у него вырывалось облачко пара. Как ни странно, Теззерет, одетый лишь в кожаные штаны и жилет с множеством пряжек и карманов, выглядел вполне довольным жизнью. На предплечье его искусственной руки висел медный шар, прикрепленный, судя по всему, при помощи магнетизма или клея. Он сиял теплым оранжевым светом и издавал низкий гул, от которого Джейсу хотелось запустить руку в собственную черепную коробку и почесать зудящие барабанные перепонки изнутри.
А еще как следует двинуть Теззерету в челюсть за то, что шар был только один.
– И где же он? – громко спросил Джейс, стараясь перекричать шум ветра. – Я думал, мы должны были встретиться с ним еще полчаса назад!
Теззерет развел руками.
– Болас никого не ждет, – ответил он, явно кого-то цитируя. – Все ждут Боласа.
– Мне никогда не нравилась эта фраза.
Голос прозвучал из ниоткуда и отовсюду одновременно, прилетел на крыльях ветра и эхом разнесся по ущелью. Он был глубоким, как рокот горных недр при легком сотрясении поверхности земли, и беспрепятственно проникал в уши, невзирая на бешеную вьюгу.
– Она звучит слишком помпезно. Терпеть не могу, когда другие приписывают мне помпезные фразы.
В каньоне перед ними стала сгущаться темнота, словно нечто невообразимо огромное постепенно обретало форму.
– Я предпочитаю, – продолжил голос, – произносить их сам.
И он явился. Старший мироходец. Вечный Змей. Никол Болас.
Он заполнил собой каньон, словно живая гора мускулов и чешуи, огня и клыков. Его темная шкура казалась зеленой на фоне ослепительной белизны. Дым, валивший из его ноздрей, был густым и красным, и от жара его дыхания падающий снег таял, проливаясь на землю дождем. Его громадные крылья широко распахнулись, простираясь от расщелины на сотни футов в обе стороны – а затем он с поразительной легкостью сложил их, плотно прижал к телу и опустился на дно каньона. Огромная голова повернулась, направляя один глаз на двух ничтожных людишек, и те увидели свое отражение в черной бездне.
Джейс утратил дар речи и едва не разучился дышать. Даже Теззерет побледнел, хотя заметить это мог лишь тот, кто знал его так же долго, как Джейс. Изобретатель старательно не подавал виду, но он был в ужасе, и это беспокоило Джейса гораздо сильнее, чем сам дракон. Но вот, сделав глубокий вдох, Теззерет шагнул вперед, как бы невзначай задев при этом Джейса плечом. Толчок привел мага в чувство, и он сплел мысленную сеть вокруг разума Теззерета, однако так и не смог оторвать взгляда от невероятного чудовища перед ним.
– Ты оказываешь нам великую честь своим присутствием, – начал Теззерет, и в его голосе слышался лишь легкий трепет. – Я искренне надеюсь, Никол Болас, что мы сумеем прийти к взаимовыгодному…
– Заткнись.
Болас повернул голову, чем вызвал сход небольшой лавины из камней и льда с расположенного рядом уступа.
– Я ненавижу тебя, изобретатель, а я не так часто утруждаю себя ненавистью к кому бы то ни было. Единственная причина, по которой я до сих пор еще не выковыриваю твой позвоночник из своих зубов – это то, что у тебя хватило ума заранее позаботиться о своей безопасности. Более того, – продолжал дракон, – я прекрасно знаю, что ты испытываешь ко мне точно такие же чувства, а все твои учтивые слова подобны надушенным и приодетым старым нищенкам.
Дракон пошевелился, с пронзительным скрежетом проведя по льду когтистой лапой.
– Так что оставь свои любезности тем, кому есть до них дело, и говори начистоту, с чем ты ко мне пожаловал?
– Ну хорошо. Для начала, я хочу, чтобы ты прекратил…, – Теззерет кашлянул, стараясь скрыть тот факт, что его голос почти сорвался, – прекратил мешать моим разработкам месторождений в горах Канкарраса.
– Твоим разработкам? – прогремел Болас. – Если мне не изменяет память, я совершенно официально – и в полном соответствии с законом – застолбил право на добычу полезных ископаемых на всей территории от берегов Ашадриса до…
Спустя несколько минут перечисления гор и рек, шахт и литейных цехов, двусторонних соглашений и нейтральных территорий Джейс утратил к разговору всяческий интерес. Голоса дракона и изобретателя ушли на задний план, растворившись среди завывания вьюги.