Никто не смог бы с уверенностью сказать, что из этого было правдой, а что – полнейшей чепухой. Но Церковь не стеснялась публично демонстрировать свою мощь, к примеру, создавая предметы вроде мана-клинка Палдора. Поэтому даже те, кто насмехался над верованиями Церкви Воплощенной Души, предпочитали делать это тихо и всеми силами старались не навлечь на себя ее гнев.
Некоторое время Теззерет различными способами пытался заставить Церковь заключить с ним союз или покориться его власти. Он настаивал на том, что обязан завладеть этим инструментом, этим бесценным ресурсом, способным помочь Безграничному Консорциуму противостоять любому врагу, будь то Болас или кто угодно другой.
А теперь он настаивал, чтобы Джейс Белерен преподнес ему Церковь на блюдечке. Изобретатель и не думал скрывать, что это самое важное и ответственное из всех заданий, которые он когда-либо поручал магу разума. И пускай Теззерет не сказал об этом прямо, Джейс прекрасно понимал, что ему доверили эту миссию лишь за неимением лучших исполнителей – и что это был его единственный шанс искупить свою вину за «провал» с Николом Боласом.
Так что Джейсу оставалось лишь отправиться в очередной мир, напялить на себя зеленую хламиду аколита Воплощенной Души и мысленно готовиться к тому, что ему придется превратить разум пожилого священника в нечто вроде детской игрушки, которой Теззерет сможет распоряжаться, как ему вздумается.
Келья представляла собой небольшое помещение, расположенное выше и чуть сбоку над главным святилищем храма, где уже собралось полдюжины прихожан, разодетых для вечерней службы в свои лучшие шерстяные штаны и короткие кожаные куртки. В ней находился только небольшой стол, пара шатких стульев (один из которых уже был занят самим Святейшим Квестором), книжный шкаф, ломившийся от томов и свитков, и странный многоцветный круг на стене. Джейс решил, что это был главный символ Церкви.
Стены оказались тонкими, а голоса внизу пока еще звучали негромко. Джейс надеялся, что сможет обойтись без лишнего шума.
Он с удивлением понял, что кивает головой в ответ на предложение присесть – проклятье, у этого старика такой успокаивающий голос! – и вошел внутрь, заперев за собой дверь.
Джейсу пришлось признать, что Святейший Квестор был вовсе не глуп; священник моментально обернулся, услышав, как лязгнул засов.
– Кажется, ты не из моей паствы, – мягко произнес Талкез.
– А, нет…, – Джейс обнаружил, что не знает, с чего начать.
– Но кто же…, – глаза старого священника внезапно округлились, и Талкез рухнул на пол, припав к ногам гостя. Джейс оторопел.
– Странник по мирам! – воскликнул он, и Джейсу стало нехорошо от благоговения в его голосе. – Ты оказываешь мне великую честь!
– Встаньте, – оборвал его Джейс. Он давно не чувствовал себя таким злым, и не мог понять, в чем причина. – Встаньте, кому говорят!
Священник встал, но лишь на колени. В глазах его стояли слезы.
– Я и не надеялся, что хоть раз в жизни встречу кого-нибудь из вас, – выдохнул он, протягивая руку и дотрагиваясь до Джейса, словно желая удостовериться, что тот существует на самом деле. – Я и мечтать не смел…
– Как вы вообще узнали? – спросил Джейс с неподдельным любопытством. – Мы и сами не всегда опознаем себе подобных.
– Хорошим же я был бы священником, если бы не мог отличить тех, на кого снизошла божественная благодать! Мы знаем вас, возможно, лучше, чем вы сами знаете себя.
– Да встаньте же вы! – сердито потребовал Джейс. – Старый дурак! Никакой я вам не бог, слышите? Даже близко не бог!
– Неважно, веришь ли ты в это или нет, – произнес Талкез, улыбаясь в бороду. – Все равно это правда.
Джейс почувствовал, как сами собой сжались его кулаки.
– Я – не бог, – повторил он. – И вы не стали бы меня так называть, если бы знали, зачем я здесь.
– О, я знаю, – спокойно ответил Святейший Квестор. – Мы все приветствовали бы тебя, приди ты к нам открыто. Но раз ты посчитал нужным войти тайком, переодевшись, значит, ты явился за мной.
– Тогда предлагаю поскорее покончить с этим, – Джейс присел на корточки и схватил руками пустоту, словно собирался разорвать воздух и добыть заключенную в нем ману. Вдруг по комнате пронесся порыв влажного ветра, разметав по полу листы пергамента. Из сгустившегося тумана понемногу начали проступать силуэты чудовищ. Глаза Джейса и даже ногти на его руках вспыхнули ослепительным синим сиянием.