Через некоторое время после душещипательных бесед с Дмитрием Леонидовичем мне предложил свои услуги по разрешению проблемы с Хайруллиным-Салимхановым руководитель республиканского комитета по борьбе с коррупцией Богатов Владимир Сергеевич. Я как на духу рассказал ему всё, что знал. Богатов слушал, кивал, возмущался, обещал помочь и пол-Москвы поднять в мою защиту после выполнения маленькой формальности: моего вступления в возглавляемую им организацию.
— Отчего не вступить?! Я готов с коррупцией бороться!
— Вот и славненько! — потирая ручонки, обрадовался Богатов. — Вступительный взнос сорок тысяч целковых наличными, ну и ежемесячные пожертвования — три-пять тысяч.
Я понял, что общение с Владимиром Сергеевичем сулит одни расходы.
Однако нет худа без добра: Богатов познакомил меня и Нурисламова с Виталием Сергеевичем Королёвым.
Не помню, кто предложил, но вся наша инициативная группа (я, Королёв, Нурисламов и Лазарев) пошли в Службу УФСБ России по РТ в городе Набережные Челны. Нас принял начальник — толстый лысоватый среднего роста полковник. Выслушав нас, чекист изрёк:
— Мужики, мне до пенсии четыре года осталось, хочу доработать…
…что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях.
(Лк 12:3)
О чём дальше говорили — я не запомнил, ибо такая апатия на меня навалилась от всего пережитого, от ощущения своей беспомощности и обреченности.
Закон никого не защищает! Все, к кому я обращался по этому делу, в первую очередь стремились нажиться на моём несчастье, а не привлечь преступников к ответу и возместить мне ущерб!
До Бадртдинова со мною разговаривал майор какой-то, по-моему, Марданов. Он всё денег клянчил — сделай ремонт, оплати мебель. Я ему прямо сказал: вернёте похищенное Хайруллиным — будет вам и ремонт, и мебель. Чем дело кончилось? А тем, что этого майора уволили с подачи всё того же Хайруллина, который представил Салимханову какие-то аудиозаписи очередного попрошайничества Марданова.
А сколько раз и бандиты и мусора прознав о моих проблемах, за мзду предлагали свои услуги по возврату денег. Даже из Менделеевска какой-то капитан милиции приезжал!..
Я принимал их условия, но как только становилось известно, что Хайруллина крышует ОБЭП — мои мездники[455] от взятых обязательств отказывались!
Примерно в сентябре 2008 года я обратился в налоговую полицию и сообщил, как ООО «Навигатор» уклоняется от уплаты налогов в очень особо крупных размерах. Беседовавший со мною опер (по-моему, капитан Казаков) заинтересовался информацией. Говорит, приходи в апреле 2009, когда пройдёт срок предоставления налоговых деклараций, тогда мы их и накроем. И что? Пришёл я к этому оперу в апреле 2009 года. Он меня с таким треском выгнал, аж пиджак завернулся! А почему? Да потому, что начальник налоговой полиции — свояк Салимханова.
Столкнувшись с этим делом, я понял одно: Хайруллины, Салимхановы, Шамовы и иже с ними — звенья одной цепи! Сажают только тех, кто отказывается делиться ворованным. А тех, кто в мусорской общак часть украденного отдают — лелеют. Вот Хайруллина подловили на мелком мошенничестве и поставили условие: 20 миллионов или срок!
Лазарев правдами-неправдами нашел в МВД России людей, которым рассказал о наших бедах.
Как Вы полагаете, что ему ответили? А сказали Николаю Михайловичу, что у нас украли слишком маленькую сумму, и такими мелочами им заниматься не резон! (Это 9 000 000 рублей для них копейки!) А ещё проболтались Лазареву, что в наших краях «у них» — в смысле у мусоров этих — есть дела посолиднее: например, в Челнах кидалово на 100 000 000 по «КамАЗам», а в Казани кого-то на 2 000 000 000 рубликов кинули! Вот это уголовные дела. Только эти уголовные дела почему-то быстренько затихли, видно, по-тихому их разрулили разводящие[456] с улицы Житной.[457]
И ещё: чтоб заниматься бизнесом в нашем городе, надо быть или очень хитрым, или иметь хорошую крышу во властных структурах.
Я убежден, что торговля наркотиками, проституция, крупные кидалово и обналичка — всё контролируется мусорами. Для многих сотрудников милиции служба — это бизнес. Встречал я ментов, которые меня понимали, бескорыстно помогали по-тихому, как могли.