«Он понял, что она не сильна, потому что К. желал говорить о ней. Ты это имеешь в виду?»
«Именно, он знал правила. Как бы то ни было. Гуру Махарадж рассвирепел и сказал К.: «Кем Бабуджи (имея в виду меня, он всегда называл меня Бабуджи) себя мнит — Богом? Какое он имеет право выдавать мантры? К тому же он дал тебе неполную мантру. Он хочет что-то скрыть от тебя, потому что пропустил один слог».
«К. забеспокоился. Если мантра была неполной, он мог бы повторять её ещё годы и годы, и всё впустую! Тогда он сказал: «О Махарадж! Пожалуйста, сжалься надо мной. Расскажи мне остальную часть».
«Гуру Махарадж замечательно играл свою роль. Поначалу он отказался, но К. умолял, упрашивал и льстил столь искренним образом, что в конце концов Гуру Махарадж проявил к нему «сострадание» и дал ему «дополнительный слог».
«Результат? Начиная с 1959 года К. каждый день добросовестно повторяет эту мантру от десяти до двенадцати часов. Десять-двенадцать часов! Он уже давно прошёл отметку десяти миллионов и сейчас, очевидно, находится в районе двадцати миллионов. Но ни одного конкретного результата из этого так и не вышло. Этот дополнительный слог изменил весь фонетический эффект вибрации мантры. Конечно, он ей не принадлежал. Гуру Махарадж добавил его, просто чтобы преподать К. урок. Но какой урок! Двадцать или тридцать лет садханы впустую! Для Гуру Махараджа, конечно, двадцать или тридцать лет — это ничто, но для нас, простых смертных, — это наша жизнь. Такова была цена за разглашение мантры».
Я и раньше слышал истории о Гуру Махарадже, и когда позже встретил его, я убедился, что он действительно столь строг, как об этом рассказывал Вималананда. На этой стадии моей жизни подобные истории отбивали у меня всякий интерес к личной встрече с Гуру Махараджем, чего и добивался Вималананда. И он был прав: встреться в те времена Гуру Махараджа, мне бы, право, повезло, если бы он отпустил меня, не содрав трёх шкур.
«Вот почему люди ненавидят моего Гуру Махараджа, — продолжал Вималананда, с удовлетворением отметив мою реакцию. — Когда люди приходят к нему, он видит в этом повод, чтобы устроить их причинным телам хорошую чистку от дурных карм. А человек видит только то, что после того, как он пришёл к Гуру Махараджу, все его дела идут насмарку, и начинает обвинять в этом Гуру Махараджа. Но того это мало волнует. Можно сказать, что он просто делает свою работу. Он весьма требователен при её выполнении и редко позволяет улизнуть кому-то, если видит, что этот некто выходит за свои рамки. Его уроки воистину суровы.
«Скрытность — это всегда лучшая тактика в садхане. По этому поводу даже существует поговорка: «маунам сарвартха-садханам». Переведи, пожалуйста».
«М-м… «молчание совершенствует всё на свете».
«Правильно. Посуди сам: как только мы начинаем интересную дискуссию о духовности, всегда появляется какой-нибудь дурак и всё портит. Почему? Потому что Бог не любит, когда Его тайны открыто обсуждают. Как, должно быть, Он ненавидит, когда Его мантры произносятся вслух!
«Зная всё это, я тем не менее позволил себе дать К. эту мантру. Ну что ж, Гуру Махарадж преподал мне хороший урок: основательно испытай кандидата, прежде чем возьмёшься чему-нибудь его научить. Если дать обезьяне бритву, что она, на твой взгляд, будет делать: бриться или кромсать себе шею? Немногие могут понять суть той игры, в которую мы играем с моими учителями».
Я определённо её не понимал.
«Если бы я хотел этого, — продолжал он, — никто, включая и тебя, ни за что не смог бы ничего вытянуть из меня. Однажды, когда я вёл жизнь нагого садху в Гирнаре, один баба услышал обо мне и навестил меня с тем, чтобы понять, какой вид знания он мог бы из меня извлечь. С собой он принёс 5-канальный чиллум (прямую трубку для курения) и наполнил каждый канал особым типом наркотика: в одном содержалась марихуана, в другом — гашиш, в третьем — опиум, в четвёртом — чендул, а что было в пятом, не помню. Худшим был чендул. Я не знаю, как он называется на Западе, но от него впадаешь в очень сильную зависимость.
«Этот баба, который считал себя весьма искушённым, не понимал, с кем он имеет дело. Я выкурил этот чиллум и попросил ещё. Он снова наполнил его, я выкурил и попросил ещё. Для набивки третьей трубки у него остался лишь кусочек гашиша величиной с орех, я покончил и с ним.
«Потом я сказал ему: «Это всё? Мне очень жаль, но то, что я хотел сказать тебе, сгорело во время курения. А теперь убирайся!» Как мне это удалось? Ну, это мой секрет. Но это имеет некоторое отношение к мантрам».
Произношение