Выбрать главу

— Будьте покойны, без помощи я вас не оставлю. Как отойду немного, потолкую со Строгановыми. Они вам пособят. А сибирских царей не бойтесь. Не позволю я им своевольничать на подвластных мне землях башкирских.

— Может, войско к нам из Московии отрядить, великий падишах? — дерзнул попросить его Айсуак.

— Нет! — последовал твердый ответ. — Этого обещать я вам не могу.

Не осмелившись открыться, доложить царю о своих непростых отношениях с алчными промышленниками, Айсуак-бей почтительно склонил перед ним голову:

— Благодарствую, великий падишах!..

…Выезжая из первопрестольной, башкиры подавленно молчали. Лишь когда Москва была уже далеко позади, кто-то из них произнес со вздохом:

— Никакого толку от нашей поездки.

— Что верно, то верно, — согласился Айсуак-бей. — Если Ак-батша велит Строгановым взять башкортов под защиту, нам несдобровать!

— А почему же ты промолчал, не объяснил ему, что к чему?

— Ему сейчас не до этого. У Ак-батши свои заботы. Он обозлен, винит в смерти жены бояр. Если б я стал жаловаться на Строганова, кто знает, что взбрело бы ему в голову. Как бы самим не перепало.

— Да-a, с этим не поспоришь. На то он и самодержец.

Когда отряд приближался к Волге, Айсуак-бей вдруг приостановил коня, услышав какой-то шум и крики. Как оказалось, это были то ли мужики, то ли ратники, расположившиеся на берегу. Они громко бранились и колошматили друг друга.

— Фу-у, напились!.. — брезгливо поморщившись, промолвил Айсуак и спросил у товарищей: — Как же нам быть-то, ехать напрямик или спуститься, а потом на ту сторону перебраться?

— Нечего с пьяными связываться. Поедем низом.

Переправившись через реку, башкиры направились к дороге.

* * *

Дома их с нетерпением поджидала целая группа башкирских родоначальников.

— Ну как, Айсуак-бей, удачно ли съездили? — первым спросил Шагали Шакман.

Тот, зная, что в двух словах всего не передать, ответил не сразу — сначала завел гостей в дом. Описав в подробностях встречу с царем, он заключил:

— Теперь сами соображайте, что к чему.

Вожди растерянно переглянулись между собой и промолчали.

Тем временем расстелили на нарах скатерть, внесли большую деревянную чашу с только что отваренной кониной, и хозяин принялся потчевать своих гостей:

— Ну, кунаки дорогие, угощайтесь, берите мясо. Проголодались, небось.

Те не заставили себя упрашивать. Закатав до локтей рукава, они стали доставать из чаши жирные куски.

— Бисмиллахир-иррахман-иррахим!..

Когда все насытились и принялись за чай с привезенными Айсуаком гостинцами, заговорил глава кыпсаков Мушавали Каракузяк:

— Мы должны радоваться, что Ак-батша, несмотря на такое горе, все же принял башкирских послов. Ведь он мог отослать вас назад, мол, у меня и без вас хлопот хватает. Куда бы вы тогда делись? А так есть хоть какая-то надежда на помощь!

— Да не лишит Аллахы Тагаля нас этой надежды, — подхватил его слова вождь Усерганского рода Бикбау-бей. — Пускай Ак-батша от горя оправится, придет в себя. Мы подождем.

— Вот говорят про него, дескать, злой да свирепый и что, мол, не зря его Грозным прозвали. Чего ж он тогда не расправится с боярами, которые жену его отравили? — спросил Шагали Шакман-бей.

— А вот я слыхал, будто бы, когда он родился, гроза гремела. И не такой уж он, сказывают, жестокий, а скорее наоборот — справедливый, к людям уважительный. Грозный он лишь для врагов.

— Так и должно быть, ведь он — батша, — рассеянно произнес Айсуак-бей, думая о чем-то своем, и тут же перевел беседу в другое русло. — Как бы там ни было, а нам с вами никак нельзя сидеть сложа руки в ожидании помощи. Мы должны хорошо подготовиться, стянуть все силы в один кулак. И сообща отразим набеги сибирского хана, чтобы было ему неповадно соваться к нам.

Вождь тамьянцев Шагали Шакман-бей опустил глаза и покачал головой.

— Легко сказать — сообща. Да у нас чуть ли не каждый вождь мнит себя ханом. Попробуй-ка, заставь такого подчиняться единовластному начальнику?!

— Вот и дождемся, покуда сибирские татары не истребят башкортов поодиночке! Все наши беды как раз от этого — от нашей разобщенности, от того, что мы не только не любим, а еще и люто ненавидим друг друга, враждуем между собой!..

Вожди проговорили до самых сумерек, но так и не смогли прийти к единому мнению.

XI

Иван Грозный не сразу пришел в себя. Несколько суток напролет провел он в опочивальне, скорбя по усопшей супруге Анастасии. Горе его было безутешно.