Как только приготовления были закончены, назначили день отправления.
XVI
И вот наступило первое сентября 1581 года. Прежде чем отдать приказ спуститься к стругам[24], Ермак построил свой отряд на берегу. Подоспел священник. Отпели молебен, после чего к воинам обратился с наказом Строганов-старший.
— Витязи вы мои бесстрашные!.. Нынче выступаете вы в поход многотрудный, идете в неведомое нашему человеку Сибирское царство. Кучум-салтан с приспешниками все боле наглеют. Мало того, что оные нарушили уговор с Московией, отказались платить дань в казну царскую. Так они еще посягают на наши владения законные. Именно вам предстоит великая миссия — смирить супостатов, покорить Сибирь и присовокупить ее к государству Российскому. Ежели с отвагой и доблестью исполните сей долг священный, царь всея Руси Иоанн Васильевич одарит вас своею милостью. Будет вам и богатство, и честь, и вечная слава!..
Настал черед Ермака.
— Мы, свет наш батюшка Семен Аникиевич, с честию оправдаем доверие ваше и не успокоимся, покуда басурманов не одолеем, — дал обет атаман от имени дружинников, не забыв при этом поблагодарить солепромышленников за помощь.
Сразу же по окончании церемонии он выкрикнул зычным голосом команду, и под громкие звуки медных труб ратники заспешили к стругам. Как только расселись по местам, раздалась новая команда, после чего флотилия отчалила и величаво двинулась по реке.
Плыли долго по притоку Камы — Чусовой, причаливая время от времени к берегу и располагаясь на привал. Ели, выпивали и, передохнув, снова — на струги. Потом повернули на Серебрянку.
В один из ненастных студеных дней озабоченный Ермак решил созвать казачий круг.
— Браты! — обратился он к товарищам. — Гляньте-ка, вода уж стынет, по ночам ажно до льда промерзает, двигаться по реке все натужнее. Что делать станем?
— А ты сам-то как разумеешь, батька? — спросил Мещеряк.
— Как разумею, спрашиваешь?.. Верней всего будет, мыслю я, обождать зиму у волока[25].
Казаки зашумели.
— Обождать? Ишо чего! Перетащим струги да на Туру двинемся, — возразил кто-то.
— Ну, положим осилим волок, а дале как? По льду поплывем, что ли? — съязвил Ермак. — Поспешишь — людей насмешишь!
— Верно, батька! Зачем поспешать, будто кто за нами гонится? Подберем местечко удобное, городок земляной поставим по старому нашему казацкому обычаю да заляжем на зиму, — вторил ему Иван Кольцо.
— Вот и ладно, решено — зимовать будем! — заявил атаман.
И тут некоторые, опомнившись, зароптали:
— Нет уж, дудки! Зимовать на волоке не останемся. И в Сибирь не желаем на погибель верную!
— Погуляли и будя! Пора назад вертать.
Ермак нахмурился, зыркнул на горлопанов и осадил, грозя кулаком:
— Ишь, заскулили, псы шелудивые! Я вам дам народ баламутить!
— Не слухайте, браты, отступников! — поддержал атамана Иван Кольцо. — Дороги назад нам нет. Вон, вожи[26] гуторят, будто Тагил-река недалече, всего-ничего — верст двадцать. Переждем до весны и — айда в Сибирь!
Желающих перечить больше не было. А вскоре, обследовав местность, казаки отыскали подходящий для зимовья участок в устье небольшой речушки и принялись, засучив рукава, за работу. Одни валы насыпали, другие рыли рвы и землянки, третьи избы-времянки сколачивали да амбары. Потом, как водится, обнесли городок тыном. Струги, что полегче, вытащили на берег и разместили их на катках, тяжелые ладьи оставили в воде.
К середине января съестные припасы истощились, и разбойники запаниковали.
— Ну, и как же мы теперича? — спросил Ермак у помощников. — Охотиться станем в лютую стужу?
У тех был готов ответ:
— Не горюй, атаман, пока у окрестных дикарей в деревеньках скотинка не переведется, не пропадем!
Ермак подумал немного и махнул рукой:
— А и впрямь, незачем голову ломать! Деваться нам некуда. На охоту ходить — токмо зелье переводить. Так что будь по-вашему!..
Получив добро, разбойнички, горланя от радости, разбежались голодными сворами по окрестным аулам. А ближе к сумеркам к казачьему лагерю стали подгонять отнятую у местного населения скотину.
Обеспечив себя припасами, мужики успокоились, обленились. Да только праздная жизнь продлилась недолго. К концу марта забирать у местных было нечего. Оставшиеся без скотины и заготовок, те стали умирать от голода.
— Ежели заставить местных нехристей али рыбу удить, авось да продержимся, — рассудил Ермак и велел свести к речке из окрестных селений мужчин.
25
Участок между двумя судоходными реками, через который перетаскивали судно для продолжения пути.