Продолжая плыть, казаки несколько раз приставали к берегу, совершали набеги на городки и улусы, обирая с благословения атамана жителей, насилуя женщин и жестоко расправляясь с непокорными. Их барки с каждым таким налетом заполнялись награбленным — снедью, богатством местных князьков, включая золото, меха и сладкое лакомство — кадки с душистым цветочным медом.
Вскоре дружина достигла городка под названием Атик-мурза и, захватив его, расположилась там на ночлег.
За всю ночь Ермак не сомкнул глаз, ожидая с минуты на минуту появления татар, и лишь под утро, успокоившись, прикорнул на полчаса. Резко очнувшись, он тут же вскочил и потребовал созвать казачий круг.
— Братовы, небось, сами смекаете, об чем речь пойдет. Силы наши на исходе. Уж нету в нас прежнего задора. Давайте думать будем, что дале делать — пасть на поле брани али, покуда целы, назад вертать?
— Да пора бы уж и воротиться, — робко вымолвил Матвей Мещеряк, не поднимая глаз.
Яков Михайлов и Никита Пан подхватили его слова:
— Много мы ихнего брата побили, и впрямь хватит!
— Всех не перебьешь. Рассеешь тучу — ветер нагонит новую. Еще одна сеча, и нам хана!..
Но тут вмешался Иван Кольцо.
— Не-е, врете!.. — с негодованием воскликнул он и, сдвинув брови, обвел товарищей свирепым взглядом. — Полно скулить-то, хвосты поджавши. Покамест не изничтожим хищников, не выкорчуем с корнем поганое Кучумово отродье, дорогу назад забудьте. Нет у нас пути иного: али погибель, али победа! Без победы неча уповать на цареву пощаду!.. Вспомните, как нас Строгановы напутствовали, какое доверие выказали! Неужто подведем благодетелей наших и заступников?!
Ермак решил поддержать надежного друга и советника.
— Верно говорит Иван. Как ни крути, дорога у нас одна — вперед. Да и поздненько уже обратно. Лед на реках смерзается… Вот вам мой сказ: ежели Кучумку не одолеем, не подчиним Сибирь святой нашей матушке России, быть нам не токмо ворами, а и клятвопреступниками. Смоем же доблестью грехи наши смертные, послужим с честию отчизне родимой. Коли суждено — победим, а не суждено — так погибнем аки герои, покрыв себя вечной славой.
— Воистину так, — клятвенно произнес Иван Кольцо.
Остальные, кто — нехотя, кто — с охотой, поддались уговорам и заверили, что будут биться за интересы Российские до последнего вздоха.
— Вот и ладно, порешили… А уж Бог нам поможет, да святится имя его! — сказал Ермак напоследок, отпуская товарищей отдыхать, чтобы с первыми лучами солнца поднять их на новый подвиг.
На следующее утро казаки подобрались к засеке. Ловкие лучники-татары засыпали их из засады стрелами. Но зловеще жужжащий рой не испугал дружинников, вооруженных огнедышащими пищалями и пушками.
При первых же залпах встречный натиск сразу ослаб. Татары несколько раз предпринимали атаку, но оглушительные взрывы вновь и вновь отбрасывали их назад.
Разломав в нескольких местах собственную засеку, сибирцы бросились толпой врукопашную. В ход пошли сабли и копья, кося воинов с обеих сторон. Но малочисленных завоевателей снова выручило их огнестрельное оружие.
Ермак с Иваном и прочими атаманами сновали между казаками, подзадоривая соратников.
— Держитесь, браты!
— Позади — смерть!
— Назад нельзя, Махметкулова конница затопчет!
— С нами Бог, Христос поможет нам!
— Мы победим!
Расположившийся в засеке незрячий хан тоже не бездействовал. Теребя своих приближенных, он то и дело расспрашивал о ходе битвы, отдавал военачальникам все новые приказы.
Узнав о том, что очередная атака на русскую дружину потерпела неудачу, Кучум обратился с мольбой к Всевышнему дать силы и удачу правоверным в борьбе с ненавистными кафырами, посмевшими покуситься на ханство Сибирское.
Его молитвы поначалу как будто возымели действие. Невзирая на потери, джигиты из конницы Мухаметкула обрушились на неприятеля с тыла. Они нацелились на пушкарей, горя желанием изрубить их саблями.
— Слава Аллаху! Теперь-то уж с помощью Всевышнего мы одолеем неверных, — обрадовался хан Кучум, притопывая от нетерпения, будто норовистый конь.
Но вдруг невдалеке раздался душераздирающий крик:
— Ой, Алла!..
— Что случилось? — заволновался хан.
— Наш Мухаметкул вывалился из седла!
— А что его джигиты? — с упавшим сердцем спросил побледневший Кучум.
Имамы и муллы стали наперебой докладывать хану о том, что видели:
— Конники наши встали!
— Назад скачут!..
— А Мухаметкул? Где мой лучший воин? — нервничал хан.