— Хорошо, что государь не послушался Андрея Курбского, призывавшего к истреблению башкирцев! Ежели бы царь Иоанн внял его совету, мы оттолкнули бы их от себя и не сумели бы склонить к переговорам.
— Не знаю, — с сомнением произнес Василий Семенович. — Навряд ли оные смогли бы противостоять нам после стольких испытаний: нашествия татаро-монголов, ударов полчищ Хромого Тимура, после долгого пребывания под игом Золотой орды и Казанского ханства. Куда башкирде деваться! Силы-то у них, небось, изрядно потрепаны.
— Ежели бы они кучковались в одном месте, мы бы их наверняка одолели, — сказал Александр Борисович. — Однако же их племена рассеяны по бескрайним просторам. Не с руки нам, с нашей ратью, за ними по всем их вотчинам гоняться!
— Уж ежели Хромой Тимур смог, неужто мы сплоховали бы?
— А зачем зря кровь проливать, раз башкирцы своей волей к нам тянутся?
III
С падением Казанского ханства произошли перемены и в жизни башкир племени Мин. Ногайский хан Тюрэ-Баба-Тукляс, в подчинении которого они находились, откочевал на Кубань. За ним собирались последовать братья-мурзы Аксак-Килимбет с Кара-Килимбетом, принуждая к бегству и подвластных им башкир.
Рассчитывая на помощь русского царя, минцы под предводительством Канзафар-бея уже открыто боролись за свою независимость. Только не было среди знатных минцев единства. Те из них, кому ногайскими правителями был дарован титул тархана, не поддерживали сопротивленцев. По этой самой причине Канзафар-бею приходилось иметь дело не только с мурзами, но и с преданными им башкирами.
Посещая аулы, переезжая с одного яйляу на другое, он убеждал соплеменников не покидать родную землю, не поддаваться на подстрекательства боявшихся прихода русских ногайцев и призывал к активной борьбе за независимость.
Однажды собрал Канзафар-бей сородичей-минцев на берегу Кук-Идели и обратился к ним с такими словами:
— Братья, одумайтесь! Вы знаете, сколь обширны наши земли. Они простерлись от низовьев Караидели и по Агидели до верховьев Кук-Идели и Уршака, до истоков Кармасана, Сармасана, Узеня и Ика. Ежели мы уйдем отсюда и бросим их, то когда-нибудь горько пожалеем об этом. И не будет нам прощения от наших потомков. Нигде не найдете вы земли краше и богаче нашей! А сила наша — в единстве! Только сплотившись в борьбе за свободу, мы сумеем избавиться от гнета ненавистных ногайских мурз…
— Где уж нам тягаться с ними! — выкрикнул кто-то.
— А мы пошлем гонца в Москву. Ак-батша нам поможет!.. — не унимался Канзафар-бей.
— Да не слушайте вы его. Разве вы не видите? Он же продался неверным! — заорал один из сторонников ногайского мурзы Кара-Килимбет-бея.
Его поддержали остальные:
— Сам ползает на коленях перед урысами, теперь и нас решил заложить!
— Видно, задумал окрестить всех, чтобы уподобить обрусевшим татарам Казанского ханства.
— А чего тут рассуждать, не нужна нам помощь Московии, и все тут!
— Не желаем жить вместе с урысами. Уж лучше уехать отсюда куда подальше!..
— Ногайцы, верно, не зря говорят, будто бы урысы страшнее лютой стужи…
Страсти все накалялись.
Стоявший на возвышении Канзафар-бей понял, что большинство соплеменников его не поддерживает. Но он постарался ничем не выдать своей растерянности. Несмотря на молодой возраст и отсутствие опыта, Канзафар держался достаточно уверенно.
— Братья! Да послушайте же меня, братья! Давайте потолкуем спокойно, без шума, без ругани. Будьте благоразумны. Раз уж собрались, надо обсудить все до конца.
Спорившие вскоре умолкли, и Канзафар-бей продолжил:
— Поймите, братья, верных ногайцам сородичей судьба нашего народа не волнует. Они думают только о себе, о своей выгоде. Лишь бы богатство приумножалось, да было б где стада пасти. И чтобы их не трогали. Больше им ничего не надо!..
Услыхав такие слова, сторонники Кара-Килембета вновь подняли шум:
— Ложь!
— Ты чьи слова повторяешь, кафыр?
— Попридержи свой болтливый язык. Нечего трепаться, напраслину на правоверных мусульман возводить!..
И тут из рядов собравшихся дружно выступили вперед родовые старейшины Чублек, Урман, Томан, Теней и Акман. Встав на сторону Канзафар-бея, они призвали к порядку остальных.
Воспользовавшись воцарившейся тишиной, тот снова заговорил:
— Братья! Триста лет прошло со времени черного нашествия. Мы знаем, как долго держались наши предки и чего стоило им упорное сопротивление. Враг не пощадил наш народ. Нас раздавили и почти поголовно истребили. От процветавших прежде городов, от зарождавшегося башкирского ханства ничего не осталось. Какое жалкое существование влачим мы с тех пор! Нет былой гордости и единства, сплошные распри. А попытки к мятежу беспощадно подавлялись. И вот, наконец, забрезжил луч надежды. Благодаря Ак-батше Ивану и его войскам башкорты, страдавшие доселе под гнетом Казанского ханства, добились свободы. Они смогут наладить свою жизнь. И если мы с вами избавимся теперь от власти ногайских мурз, башкорты смогут вновь воспрянуть и приняться за возрождение единого ханства…