Только деньги на норковое манто зря потратил!
Глава 1
— Меня зовут товарищ Фаулер, — сообщил незнакомец, усаживаясь в единственное моё кресло. Высокий, подтянутый, одет он был в сшитый на заказ костюм английского сукна. Рядом с креслом он поставил трость искусной работы с набалдашником из горного хрусталя. В отблеске заходящего солнца хрусталь заискрился, и у меня всё поплыло перед глазами.
Но, пожалуй, не буду забегать наперёд и лучше расскажу по порядку.
Погружённый в свои невесёлые мысли, я прогуливался по улочкам города N, и совершенно не заметил, как дошел до церкви, точнее бывшей церкви, превращённой нынче в склад лесоматериалов. Понял только по запаху. Здесь сильно и вкусно пахло свежей древесной стружкой и сосновой живицей.
— Тебя искали, — суетливо сообщила мне знакомая призрачная старушка.
— Кто? — напрягся я. — Где искали?
— Да по всему городу считай ищут.
— Кто?
— Двое мужчин, в военной форме. С оружием, — описала старушка и добавила совершенно неожиданное. — У одного взгляд очень нехороший. И на плече у него сорока сидит. Так я этой сороки так испугалась, как ничего еще в моей жизни не боялась! — старушка мелко перекрестилась, а я пошел дальше в глубокой задумчивости.
В общем, вот уже третий день я живу в городе N. В принципе здесь мне нравится, гораздо лучше, чем жить в трудовой школе или же таскаться с агитбригадой по деревням, если бы не одно «но» — я снял небольшую комнатушку в отдельном флигеле у милой старушки-божьего одуванчика Ангелины Степановны. Вот только милой она была ровно до того момента, пока я не уплатил деньги за месяц наперёд. И понеслось: сюда не ходи, тут не топай, этого не трогай, это не то, это не сё.
Домик был старый, вросший в землю, и находился он на окраине города, за пустырём, видимо именно поэтому его не уплотнили новыми жильцами, и старушка покамест проживала одна. И флигель тоже пустовал. Что мне было на руку.
Как я и предполагал, с заведующим трудовой школой имени 5-го Декабря проблем особых не возникло, стоило лишь сказать, что мне поступила информация и я иду искать записи отца. Он выдал мне увольнительную на месяц, а, чтобы моё пребывание за пределами школы имело законные основания, определил меня к аптекарю-гомеопату в обучение на помощника-лаборанта.
Здание аптеки находилось недалеко от бывшей церкви в старом доме с мезонином в стиле ампир. На фасаде над входом было объявление:
«Центральная гомеопатическая Аптека С. А. Форбрихера доводит до сведения публики, что по рецептамъ доктора Коровина в аптеке изготовляются мази следующих составов:
МаисЪ-пеллядеро — уничтожающее головную перхоть.
Фитолакка — от зуда кожи и чесотки.
БеллисЪ-переннисЪ — от веснушек и желтых пятен.
Календуловое — от угрей и прыщей.
ГамамелисЪ — сильно мягчит кожу».
Я должен был дважды в неделю ходить к Форбрихеру, смешивать на водяной бане порошок из сушеной календулы со свиным салом, окисью цинка и вазелином, и выслушивать пространные речи аптекаря о том, как хорошо было раньше и как плохо теперь.
Всё остальное время я был предоставлен сам себе.
Заведующий не боялся, что я сбегу — ведь все мои документы были у него в сейфе.
День мой начинался с семи утра, когда местный зеленщик Савва Кузьмич, гремя тележкой, приходил к воротам и зычным голосом вызывал старуху на улицу (Савва Кузьмич раньше пел на клиросе, до того, как стал атеистом). Степановна покупала у него овощи и зелень. После столь громогласного крика спать дальше было невозможно, поэтому я вставал. Умывался, варил себе кофе и садился к переводу книги Лазаря. Честно скажу, за три дня (точнее за два, так как весь первый был занят переездом и ознакомлением с обстановкой), так вот за эти два дня я не продвинулся ни на страницу.
Всё дело в том, что словари у меня были написаны на классической латыни антиквой, а в книге же был сплошь готический шрифт, причём прописью. Поэтому продирался я с большим трудом, косячил с буквой «j» и вариантом буквы «i» (там если подряд записывалось две и более букв «i», последняя из них выглядела как «j»). Регулярно путал букву «v» и начальную форму буквы «u». Так как строчная буква «r» была похожа на цифру «2», который употреблялся после ряда букв, правая сторона которых была округлой, то я уже трижды начинал всё переделывать заново, и получаемый перевод никакого внятного смысла не имел. А ещё замучили лигатуры в готическом шрифте. И вот как простой студент-агроном (или не агроном?) Лазарь всё это знал?! И главное — откуда?
И что мне с этим всем делать?