Наконец, экзекуция была закончена. Консилиум портних постановил, что рубаха подмётана и меня можно выпускать на свободу. Я забрал зашитую куртку у Клары, поблагодарил её и девчат, прихватил торбу с куклой и рванул к себе в чуланчик, только пятки засверкали. А то ещё что-нибудь придумают.
В коридоре я наткнулся на Зёзика и Гришку, которые крадучись, возвращались обратно. Вид у обоих был хоть и помятый (а у Гришки разбита скула), но оба были довольные, как объевшиеся сметаны коты.
Я аж позавидовал их умиротворённому виду.
Обнаружив что это я, они принялись поздравлять меня с днем рождения.
— А что это ты, брат, говорят, совсем забыл об именинах! — покачал головой Зёзик, — но у нас этот номер не пройдёт, ты сегодня всех напоить должен.
— Думаешь, в этом селе спиртное взять где-то можно? — удивился я.
— Если знать, где достать — то можно всё! — хохотнул Гришка и подмигнул мне.
— Ой, ты представляешь. Генка, нас только что Гудков так отругал, — пожаловался Зёзик, — а чего ругать-то? Пришли мы вовремя, не опоздали. Работу свою выполняем.
— Да ему лишь бы поругаться да повоспитывать! — махнул рукой Гришка, — не знаешь разве?!
— Вон Жоржа довоспитывался… — крякнул Зёзик. — Пропадает человек…
— А что там с Жоржем случилось? — воспользовался состоянием парней я и задал вопрос, — почему Гудков его на Семёна заменил?
— Да там история такая вышла… — вздохнул Зёзик и, понизив голос, принялся свистящим шепотом рассказывать, — в общем, начал наш Жорж за одной дамочкой ухлёстывать. И доухлёстывался до того, что захотел на ней жениться!
— И что? Разве женитьба — это причина, чтобы от номеров отстранять? — не понял я.
— Да погоди ты! — рассердился Зёзик, — это же не всё ещё. В общем, дамочка эта оказалась воцерковлённой.
— В каком смысле?
— В самом прямом, — вздохнул Зёзик, — мало того, что отец у неё — священник, так она сама из церкви не вылезает.
— Ну и что?
— А то! Гудков как узнал — Жоржа сразу на ковёр! Там такое началось, — в партком, на комсомольское собрание! Из комсомола даже хотели выгнать.
— А он, дурак, ещё и упёрся, говорит, люблю и жениться буду.
— Всё равно не понимаю, ведь можно было сказать, что он её из тьмы мракобесия спас, к свету коммунизма привёл…
— Она отказалась, к свету… — вздохнул Гришка, — упёрлась и всё. Более того, сказала, что если хочет жениться, то только через венчание. Гудков там вообще чуть с катушек от злости не съехал. Так орал…
— Так, а зачем ему эти подробности рассказали? — удивился я, — ну хочет венчание, можно же было тихонько повенчаться где-то, никто бы и не узнал.
— Да какое-там «тихонько»! — вздохнул Гришка, — эти святоши — они же все идейные. Эта дамочка попёрлась на комсомольское собрание Жоржа спасать, и там это прямо при всех и заявила.
Они ещё повозмущались и пошли к себе в класс, а я задумался.
Дело здесь не в её приверженности церкви и вере. Вера тут вообще ни при чем. Есть такие женщины (да, впрочем, и мужчины), которые стараются своего партнёра прогнуть. Раз прогнула, два — прогнула… и будет гнуть до того, пока он не сломается. Тогда она его выбросит, он ей сломанный уже не интересен, а сама следующую жертву искать будет. Вот это бедный Жорж попал!
И самое плохое, что, потеряв голову от любви, он уже позволил ей себя дважды прогнуть. В результате потерял почти всё: его отстранили от номеров, уменьшили зарплату и чуть не выперли из комсомола, что в это время приравнивалось к измене. И я не удивлюсь, если он, когда вернется, узнает, что она не выйдет за него замуж.
Я вздохнул и пошел к себе в чулан. Надо будет с ним поговорить.
А в чулане меня с нетерпением ждали Енох и Моня.
— Ну что?! — воскликнул Енох, — ты почему так долго, Генка?!
— Мы уже тут с ума чуть от беспокойства не сошли! — поддержал приятеля одноглазый.
— Да на кладбище долго ходил, — ответил я, — почти всю ночь.
— И что? Нашел? — нетерпеливо спросил Моня.
— Да нет, там тоже ничего не было. Ни призраков, ни другой какой чертовщины. Я ходил там, ходил, пока окончательно не задубел. Рассердился и пошел домой.
— А ты к могилкам подходил?
— И к могилкам подходил, и на перекрёсток у входа на кладбище стоял — ничего! — вздохнул я. — Только и успел хрень какую-то зелёную поймать. На иве сидела. Вроде как призрак, но не призрак. Не пойму, что это.
Я показал куклу.
— Вот, пока оно здесь. Надо думать, что с этим дальше делать.
— Первый раз такое вижу, — удивился Енох, — это точно не душа. В смысле не человеческая душа.