Я пожал плечами.
— Или что же ты такое? — продолжила поедать меня изучающим взглядом она.
— Я будущий комсомолец и член агитбригады «Литмонтаж» — с важным видом, как это сделал бы на моём месте настоящий подросток, заявил я.
— А у меня такое чувство, словно я со взрослым мужиком разговариваю, — её проницательный взгляд вновь рентгеном прошелся по мне так, что я аж поёжился.
— И что у тебя в сумке? — вдруг спросила она.
— Мои личные вещи, — независимо ответил я.
— Показывай! — она протянула руку к сумке.
Терпеть по отношению к себе хамство, тем более от какой-то деревенской старушки, я не желал, поэтому встал и сказал, вежливым голосом:
— Спасибо за гадание. Мне пора.
— Стой! — с нажимом велела она, и я вдруг не смог сделать ни шагу.
Да это же гипноз! Сильна! — с уважением подумал я, и, собрав волю в кулак, медленно, с усилием переставляя ноги, пошел к двери.
— Силён, однако, — уважительно констатировала женщина и добавила уже более мягким и спокойным тоном. — Не уходи. Давай поговорим. Это и тебе тоже надо.
Внутреннее чувство говорило, что надо валить отсюда, но разум решил, что можно и поговорить. Дорогу к этому Софронию всё равно искать надо, так почему бы не начать со старушки.
Я вернулся и уселся за стол на своё место.
— Ершистый какой, — вздохнула женщина и грустно добавила, — мой Вася таким же был.
— Вася это кто? — спросил я из вежливости.
— Внук мой, — вздохнула старуха, — зарезали его сектанты год назад.
— Эти? — удивился я.
— Эти, — она смахнула слезинку и перевела разговор, — у тебя в торбе кое-что находится, что принадлежит мне.
— Что именно? — я, конечно, уже понял, что речь идёт о той зелёной хрени, которую я поймал в иве и из-за которой порвал куртку.
— Ёша, — сказала старуха и улыбнулась от чего её похожее на печёное яблочко морщинистое лицо ещё больше сморщилось.
— Что за ёша? — спросил я.
— Помощник это мой.
— А почему он тогда не у вас, а на иве был?
— Ну ты же сам видишь, что здесь происходит, — развела руками она.
— Видеть-то вижу, — не стал отпираться я, — только не пойму ничего.
— А что здесь понимать, — нахмурилась она, — сектанты у нас орудуют.
— И что?
— А то! — неожиданно зло сказала она, — есть у них один там, Епифан, это проповедник ихний. Вот с него всё и началось. И помощники его тоже. Сперва души все ушли. А потом с людьми незнамо что твориться начало.
— Что именно?
— Да не знаю я! — всплеснула руками старуха в сердцах, — они словно и не люди внутри. Как куклы.
И просительно прибавила:
— Слушай, верни мне ёшу, а? Он тебе все едино без надобности, а я к нему привыкла…
— Что за ёша? — опять спросил я, — я такую ерунду впервые вижу. Души — да, с этим понятно. А вот оно что такое?
— А ты что, думаешь, что в нашем мире, кроме человеческих душ, больше ничего и нету? — заулыбалась старушка, — видно, ты совсем недавно прозревать стал. Да?
— Да, — кивнул я, — меня в трудовой школе током от станка ударило и вот я теперь вижу их.
— А я девкой была, гусей пасла на леваде и в меня молния попала, — кивнула своим мыслям гадалка. — Но мне-то хорошо, у нас в соседнем селе знахарка была, старенькая уже. Она меня к себе в обучение взяла и всё, что знала, передала. А вот ты сам-един, как перст.
Я пожал плечами, мол, что да, то да.
— Слушай, а иди ко мне в ученики? — спросила старуха, — конечно, девка-то оно всяко лучше, но ты силён, так что и с тебя толк какой-никакой будет.
Перспектива получить знания и разобраться во всём этом была заманчива, но стоило бросить взгляд вокруг и подумать, что придётся провести остаток жизни в забитом селе, как сразу наваждение проходило.
Но я вежливо сказал:
— Спасибо, конечно, я бы, может и с радостью, но не могу — есть у меня задание очень важное, — я показал глазами наверх, и старушка охнула:
— Тогда да. Раз так, надо выполнить. Но ты, если сможешь — приходи, я тебя всегда в ученики возьму, даже если девка у меня на то время уже на обучении появится.
— Договорились, — кивнул я, довольный, что всё так интересно складывается.
— А Софроний живёт отсюда сорок вёрст пути, у Чёрной речки, — начала рассказывать старушка, — там деревня недалеко, Заболотье называется.
— Ого, — покачал головой я, — прямо от одних только названий уже жуть берет.
— А от Заболотья надо в лес углубиться, там верст пять, не больше, — продолжила рассказ старушка, оставив мой комментарий без внимания, — там хуторок будет, Чушки.