Мы тронулись, и Анна продолжила:
— Хорошо, что вы к нам приехали. У нас в коммуне женщины и девушки из окрестных деревень. Хотя есть и городские, которые пришли, чтобы доказать, что женщина тоже строитель коммунизма, а не глупая баба!
Последнюю фразу она выдохнула и вызывающе посмотрела на меня. Но я спорить и не собирался.
— У нас в коммуну входит сельскохозяйственная артель и несколько цехов, где наши женщины делают обувь, шьют спецовки для рабочих, и даже изготовляют посуду. А ещё у нас есть своя кузница и ветряная мельница! Наша продукция славится на всю губернию! — сказала она и велела Жоржу, — а здесь заворачивай, во-о-он туда. Сейчас уже на месте будем.
Наш фургон, поскрипывая, повернул, а Анна объяснила мне:
— С вами решила поехать. Хочу удостовериться, что хорошо устроились. А то мало ли. Жить будете во-о-он в том доме. Тут раньше трактир был. А мы его закрыли и пускаем приезжих ночевать. А в будущем сделаем здесь общежитие для молодых семей. Очень удобно, я считаю.
Она говорила обстоятельно, взвешенно. И мне понравилась.
Мы приехали на место, вокруг бывшего трактира располагался большой двор, были служебные помещения и конюшня. Это особенно обрадовало Жоржа, так как оставлять лошадей на дожде не хотелось.
— Давайте я сначала покажу вам где что, а потом вы разгружаться будете? — предложила Анна, когда все сгрудились вокруг неё. — Мне просто бежать надо. У нас сегодня в клубе беседа, так что приходите, если будет время и желание, познакомимся.
— А на какую тему беседа? — сразу же влез Зубатов.
— Да нет определённой темы, просто поговорим и жизни, о нашем будущем, — улыбнулась Анна, — девушкам нужны ориентиры.
— Но ведь у нас главный ориентир — коммунизм! — возразил Зубатов.
— Я не спорю, — Анна подняла на него свои чудесные глаза и мягко добавила, — но ведь это девушки, понимаете? Им так хочется любви, семьи, детишек, всей этой радости. Они же сами выкорчёвывают пни, рубят лес, засеивают хлебами поля…
— Как сами? — удивлённо захлопала глазами наивная Люся.
— Вот так, — развела руками Анна, — у нас в коммуне запрещены мужчины.
— Не может быть? Почему? — посыпались вопросы агитборигадовцев.
— Это наш вызов сильному полу! Понимаете? — улыбнулась Анна, — девушки хотят доказать, что советская женщина может всё! Даже управлять государством. И вот об этом тоже говорить надо. Но и о коммунизме тоже. Так что приходите к нам, мы с удовольствием с вами побеседуем.
Она показала где и что и упорхнула.
Что ж, подготовились коммунарки хорошо. Даже отлично, я должен сказать. Пусть опыт гастролей у меня ещё невелик, но уже всё равно поездил. Так вот, нигде ещё нас так не принимали.
Здание бывшего трактира было чисто вымыто и натоплено. Нас уже поджидали кровати, настоящие, а не тюфяки на полу, как обычно. На каждой кровати был толстый, набитый соломой матрас, и подушка. Рядом, у изголовья, стопочкой лежало постельное бельё и шерстяное солдатское одеяло.
Разместили всех по двое. Мне опять (как всегда) повезло — досталась каморка, очевидно для прислуги, на первом этаже, сразу за кухней. Всем остальным предстояло жить на втором этаже, в комнатах.
— Уффф! — я стянул влажную куртку и повесил её ближе к горячей печной стене, сбросил ботинки и рухнул на матрас, — Моня, Енох, вы где?
— Здесь мы! — передо мной замерцало зеленоватое сияние и появились мои призраки.
— Ну как вам тут? — спросил я.
— Очень легко, — восторженно сообщил Енох, — сам не пойму. Прямо аж летать хочется.
— Может, это после Яриковых выселок так?
— Нет, это даже после города N так, — буркнул Моня и вдруг добавил, — ты глаза её видел?
— Анны?
— Да.
— Красивые, — удивился я, вот уж не думал, что Моня прям эстет такой, — у Изабеллы ещё красивее и побольше.
— Нет, Генка, здесь не то, — покачал головой одноглазый, — у неё такие глаза… как бы тебе объяснить…
— Прекрасные? — подсказал я.
— Лучезарные? — подсказал Енох.
— Да ну вас! — рассердился Моня, — не могу объяснить. В общем, такие как у Софрония этого.
— Но Софроний отшельник, святой человек. А Анна — большевичка, руководитель женской коммуны и рабочей артели на селе.
— Вот это меня и удивляет, — задумчиво сказал Моня.
Мы быстренько разместились, и Гудков погнал нас всех знакомиться с коммунарками. Встреча была в клубе. Над большой, убранной гирляндами с бумажными цветами сценой висел транспарант: