— Хм… странно, — задумался я, — с твоими новыми способностями нам ещё предстоит разобраться. Было бы здорово разделить доску на кусочки и в разных местах спрятать. Ты представляешь — ты бы мог перемещаться на огромные расстояния! Это же как здорово!
Но Енох не разделял моего оптимизма.
— Если разделить доску, я вообще могу исчезнуть, — сердито сказал он.
— Ну это твои предположения, — заметил я. — Ты и доску от пола поначалу опасался отрывать.
— Да, опасался, — сварливо вскинулся Енох, — ведь мог и исчезнуть!
— Но ведь не исчез? — хмыкнул я.
— Не исчез.
— Ну так чего это обсуждать?
— Сюда идут! — сообщил Енох и испарился.
К повозке подошел Жорж.
— Едем квартироваться, — сказал он.
— А где нам выделили место?
— Ты будешь смеяться, но здесь есть дом агрономов. Они, когда приезжают, живут в нем.
— Мы будем все вместе жить? — расстроился я.
— Да, вместе, — чуть нахмурился Гудков, он был тоже не доволен этим обстоятельством. — и девчата с нами.
— Ну это вообще ни в какие ворота не лезет, — покачал головой я. — Хоть бы девушек по домам расселили.
— Макар сказал не разделяться. Ты же сам понимаешь — настроения селян — штука переменчивая.
Мы доехали до просторного двора. В нем было несколько зданий, добротных, хорошо побеленных.
— Здесь скоро будет колхоз, — с гордостью похвастался Васька, парнишка лет четырнадцати, которого председатель выделил нам в провожатые.
Пока я помогал Жоржу распрягать лошадей, чистить их и кормить, агитбригадовцы разделили кому какие где койки. Девушкам сдвинули три койки в угол и отгородили их портьерой (той, которой я укрывался дорогой).
Моя кровать ожидаемо было у крайней стены, дальше всего от печки. Но я не расстроился, можно же закутаться в одеяло и будет нормально. Главное, что кровать крайняя и можно хоть отвернуться от них.
Агитбригадовцы разошлись репетировать, от меня сейчас толку им не было, так что я оказался предоставлен сам себе на весь вечер.
Я сбегал к Жоржу и попросил его отпросить меня у Гудкова.
— Зачем? — спросил Жорж.
— Пойду в Ольховку, — ответил я.
— Да ты погоди, потом сходишь, — махнул рукой Жорж.
— Завтра представление весь вечер, я не смогу, послезавтра — кто его знает. Что ещё будет, — не согласился я. — Никита говорил. что бунтари они, то попа побили и выгнали. То еще что-то. Где гарантия, что мы здесь надолго задержимся.
— Тоже правильно. — согласился с моей логикой Жорж. — Ладно, иди, я скажу Гудкову, что отпустил тебя дядьку искать.
— Вот спасибище, Жорж, — искренне поблагодарил я его и пошел в Ольховку.
А то еще передумают и оставят меня что-то помогать.
Я шел по селу. Под ногами шуршали сырые от тумана листья. Село было хорошее, довольно большое. Дома ровненькие, ухоженные. Видно, что жили здесь люди трудящиеся и потому небедные.
Возле одного из дворов дородная тётка отвязывала козу, что-то сердито ей выговаривая.
Я поздоровался и спросил дорогу, как пройти на Ольховку.
— А зачем тебе? — подозрительно уставилась на меня тётка и даже про козу забыла.
— Дядьку хочу найти, — сообщил ей ту же басню я, — отец говорил, что в Ольховке он жить должен. Сирота я, кроме него и нет у меня никого. Вот и хочу найти.
— А как фамилия у него? — спросила тётка. — Я в Ольховке почитай всех знаю.
Я сперва аж завис. Этого я никак не ожидал.
— Иван Иванов, — брякнул самую распространённую фамилию я.
— Ого, да там почитай две улицы одних только Ивановых, — расстроилась тётка, — я так-то теперь и не скажу. И Иванов там человек десять, это точно.
Я мысленно возликовал — правильно сориентировался.
— Вот поэтому мне туда и надо сходить, — вслух сказал я, — Иван на отца моего очень похож. Я его как увижу, так сразу и узнаю.
— Ох, не ходил бы ты туда, в эту Ольховку, — со вздохом покачала головой тётка.
— Почему это? — не понял я.
— Да так… — замялась тётка, — говорят там всякое про Ольховку… нехорошее говорят.
— А что именно? — чуть напрягся я.
— Да говорят, там нечисть какая-то… не ходи!
Глава 26
Село Ольховка ничем не отличалось от сотен других таких же сёл. Домики за заборчиками, мычание коров, кукареканье петухов, лай собак, дым из печных труб. На этом, пожалуй, всё. Я прошел про раскисшей глинистой дороге, поднялся на небольшой холм и увидел приземистый домишко, на крыше которого словно небрежной рукой прикрепили миниатюрный купол с крестом наверху. Церковь у них такая.
Однако от церквушки доносился довольно-таки бойкий колокольный перезвон. На вечернюю службу, наверное.