— Мне бы товарища Гудкова, — вежливо ответил я.
— Ааа… ну так это тебе в дом надо, — голова потеряла ко мне интерес и бесцеремонно захлопнула дверь прямо перед носом.
Мда. Ну ладно. Я пошел в дом.
Он был не заперт. Когда на мой стук никто не отреагировал, я толкнул дверь и вошел внутрь. Там было темно, пахло варёной гречкой, сухой травой и мышами.
— Есть кто? — громко спросил я и затопал в сенях, давая время хозяевам подготовиться, а то мало ли что, нравы здесь, как я понял, были свободные (сцена с фавном и шлепохвостницей произвела на меня впечатление).
Мне не ответили, и я толкнул дверь в дом и вошел.
У окна, за столом, сидел явно битый жизнью тридцатилетний мужик, с кудрявым рыжеватым чубом и россыпью непослушных веснушек на курносом лице. Он что-то тщательно записывал в увесистый гроссбух.
— Здравствуйте! — сказал я, — вы Макар Гудков?
— Я, — кивнул мужчина, дописал слово, подул на чернила и только после этого поднял на меня юркие глаза. — А ты кто таков будешь?
— Меня зовут Геннадий Капустин, — чинно представился я и достал из наволочки мой единственный документ, — направлен к вам из трудовой школы имени 5-го Декабря от рабфака. В агитбригаду.
— Оооо! Прекрасно! Прекрасно! — моментально расцвёл улыбкой Гудков, — нам помощники сейчас очень нужны. Особенно после того, как Пахомий покинул нас.
— Умер? — спросил я.
— Хуже, — нахмурился Гудков и вздохнул, — женился. Причём на мещанке. Но не будем о грустном.
Он развернул бумажку и вчитался.
— Товарищ Гудков, — поспешил сказать я, — там указано, что все моё жалование должно поступать на счета трудовой школы имени 5 Декабря. Но я же как-то кормиться должен? Как быть?
— Мда… а я смотрю, строго там у вас, — поднял веселые глаза на меня Гудков, — но ты брат, не боись, не обидим. У нас общий котёл, и харчеваться будешь со всеми остальными. Кроме того, за хорошую работу полагается ещё и премия.
— Но деньги уйдут в школу. Так что мне без разницы, — пожал плечами я.
— Э нет, братишка, — широкая улыбка появилась на веснушчатом лице руководителя. — Премия у нас налом идёт. Так что работай, старайся и будут у тебя деньги.
Я повеселел, но главный вопрос таки задал:
— А в чём будет состоять моя работа?
— Ну брат, ты же не думаешь, что только пришел, и я тебя сразу цирковую буффонаду изображать поставлю? Или Короля Лира играть? Ты вот, к примеру, хоть те же фордершпрунги[2] крутить умеешь?
Я мотнул головой, мол, не умею и не претендую.
— Вот то-то же! — разулыбался Гудков, — так что поработаешь пока помощником у товарищей, присмотришься. Кстати, а что у тебя с лицом?
— Да ничего, упал неудачно, — спрыгнул я.
Не знаю, поверил ли мне товарищ Гудков, но вдаваться в подробности он больше не стал.
— А можно конкретизировать перечень работ? — не позволил перевести тему я. По старой привычке, ещё с той, моей жизни, знал, что договариваться нужно сразу, «на берегу», во избежание потом всяких недоразумений. Кроме того, мне не понравилась фраза «помощником у товарищей» — быть на побегушках у других не входило в мои планы.
— Ну смотри, — чуть помрачнел Гудков, — монтаж декораций, погрузка-разгрузка реквизита, уборка территории… и прочее.
— Уборка каках за лошадьми? — продолжил смысловой ряд я, вспомнив слова Кузьки.
— И это тоже. — Кивнул Гудков, — хотя обычно лошадьми у нас Жоржик занимается.
— Понял, — кивнул я и повторил, — итого, в мои обязанности входит работа с декорациями, реквизитом, уборка и лошади? Всё правильно?
— Да, — подтвердил Гудков. — Этого тебе мало?
— Нормально, — сказал я и договор сторон был заключён.
— Да, а размещаться пока тебе, братец, негде, — печально почесал голову Гудков, — мы, честно говоря, не ожидали, что школа отреагирует так быстро. Обычно школы или вообще не дают людей, или тянут неделями. Поэтому место ночлега для тебя не подготовлено. У нас три летних жилых фургона, но там живут члены агитбригады. А я квартируюсь пока здесь, сельсовет любезно предоставил мне жилплощадь на время. Сам понимаешь, не могу же я тебя поселить здесь.
— И где мне жить?
— Там, за домом, есть клуня, а наверху — сеновал. Хороший сеновал. Сено свежее, так что вполне себе с комфортом переночуешь, — улыбнулся Гудков и ехидно добавил, — ты же не неженка, я надеюсь?
Я неженкой не был, но предпочитал жить в комфорте. Тем более был сентябрь, и кто его знает, может ночью заморозки будут.
Видимо, рассмотрев что-то на моём лице, Гудков сказал:
— Здесь всего одну ночь тебе поночевать придётся. Мы сегодня дадим заключительное представление, затем снимаемся и завтра рано утром переезжаем в соседнее село. А там уже видно будет.
2
Фордершпрунг (от нем.