— Осторожнее! — воскликнул я. — Вы не ушиблись?
Девушка всхлипнула, её плечи затряслись от рыданий, а больше она не отреагировала никак.
— Давайте руку, я помогу.
Она чуть помедлила, но руку-таки протянула. Я помог выбраться из трясины, куда она угодила.
— С-спасибо, — прошептала она и опять разрыдалась.
Путём долгих уговоров и словесных манипуляций удалось кое-как разговорить её и выяснить, что к озеру она пришла топиться, но не рассчитала, то ли уровень воды оказался маловат, то ли духу не хватило, то ли пиявок испугалась, но топиться она не стала, вместо этого поплелась домой, пока случайно не столкнулась со мной.
История девицы оказалась совершенно типичной для этих времён. Живёт на селе парень, Василий, мало того, что кудрявый, первый красавец, так вдобавок ещё и на гармошке играть умеет. От такого убойного сочетания сердце Анфисы дрогнуло, и она влюбилась в красавчика самым что ни на есть возмутительным образом. И нужно же было такому случиться, что на одном из сельских праздников пошел подвыпивший красавчик её провожать.
Через некоторое время все село уже знало, что она с ним гуляет. Когда бабы устроили ей обструкцию прямо у колодца, она не на шутку перепугалась. Такой скандал же. И первое, что она сделала — бросилась к Василию что такая вот проблема, надо жениться. А тот взял и отказался. И началась коллективная травля. А сегодня ночью кто-то вымазал её ворота дёгтем. После такого позора она и пошла топиться.
Еще в школьные годы по программе русской литературе мы читали классиков и вполне представляли, чем обычно заканчивались такие вот истории. Общество не позволяло нарушительнице жить нормальной жизнью. Её травили до тех пор, пока она на накладывала на себя руки, или не становилась изгоем.
Я смотрел на неё, на её наивно-глуповатые круглые глаза и мне было жаль дурочку.
— Пошли к нам, — хмуро сказал я.
— Куда? — испугалась…
— На агитбригаду.
— Нет, не могу, — залилась слезами Анфиса, — вдруг Василий передумает и решит жениться на мне, а после того, как узнает, что я с безбожниками водилась — не примет же…
— Вот дура, — прокомментировал Енох, который жадно слушал эту незамысловатую историю.
— Ну тогда иди домой, я подумаю, как помочь тебе, — сказал я.
— Мне уже ничем не поможешь, — опять расплакалась она.
— Приведи себя в порядок и хватит рыдать, — гаркнул я и девица моментально притихла, вот что значит домостроевское воспитание. — Если я сказал, что помогу — значит, помогу. Разве ты не знаешь, кто я?
— Не знаю, — испуганно пискнула Анфиса.
— И про Вольфа Мессинга не знаешь?
— Нет… — пролепетала она и перекрестилась.
— Плохо. В общем, я ещё хуже, чем он. И звать меня Геннадий Капустин. Поняла?
— Ага.
— Топиться больше не будешь?
— Н-н-нет.
— Иди теперь домой и жди условного сигнала.
Мы расстались с нею, она отправилась к себе. А я — обратно на площадку для представлений.
— И как ты собираешься ей помочь? — сварливо спросил Енох.
— Мы, — ответил я.
— Что мы? — не понял призрак.
— Помочь ей собираемся мы, — пояснил я, — то есть я и ты.
— Я?
— Да, ты! — я резко развернулся к Еноху, который мерцал теперь словно вывеска в казино. — Слушай меня внимательно! Нужно срочно выяснить, кто измазал ей ворота дёгтем. Сейчас селяне собрались на представление, по любому между собой шушукаются. Полетай там между ними, послушай.
— Зачем?
— Выясни имена тех, кто это сделал и где они живут. Сегодня ночью измажем ворота им всем.
Глава 7
— Нет! — сказал Енох.
— Что нет? — сперва не понял я.
— Я не буду участвовать в ваших глупых человеческих играх, — ответил Енох сварливым голосом.
Я ж остановился от неожиданности. Ну, капец.
— То есть как это ты не будешь? — тихо переспросил я. — Надо помочь человеку, я тебя попросил всего-то пойти разговоры послушать. Это так трудно?
— Это не трудно, — сказал Енох. — Просто я не желаю заниматься всем этим. Кроме того, я тебе не прислужник, человек!
«Ага, вот, значит, как мы заговорили», — злобно подумал я. Хотел сказать ему пару ласковых, но этот гад просто взял и исчез.
Ну ладно.
Дощечка-то у меня, вообще-то.
Представление ещё продолжалось, но через два номера будет финал. Я опять встал на отведённое мне Жоржиком место — сторожить и подавать реквизит.
После представления был ужин. Накрыли стол в клубе от сельсовета. Кормили нас просто, но сытно. А ещё поили. Самогоном. Агитбригадовцы наклюкались знатно. А я впервые за эти дни наелся. Точнее обожрался. Пока председатель сельсовета с группой сельского актива провозглашали тосты, я стащил два больших пирога и приличный кусок запечённой рыбы. Всё остальное стояло далеко от меня и тянуться туда было неловко.