Я вздохнул. Обещал Кларе выпить ещё чаю с мёдом. Она-то не узнает, но не хотелось обманывать хорошего человека. Да и мне лечиться надо.
Кряхтя, я пододвинулся ближе к печи и налил из закопчённого чайника уже заваренный липовый настой в кружку. Добавил туда три ложки мёда и принялся помешивать.
— Ты заболел, человек, — сообщил мне Енох, который возник из воздуха прямо передо мной.
— Угум, — отпил я немного чая и отставил кружку, горячо.
— Человеческая плоть слаба, — продолжил поражать меня сенсационными выводами призрак.
— Так, говори, чего хотел, — буркнул я, — у меня голова болит и философствовать я сейчас не способен.
— Да я вижу, — замерцал Енох. — Клара догадалась. Хоть и женщина, а думать может…
— С воробьями здорово получилось, — хмыкнул я и сказал, — спасибо, кстати. Жалко только, что этот гад выкрутился…
— Шухер! Сюда идут! — предупредительно шикнул Енох и исчез.
Через секунду дверь распахнулась.
— С кем это ты разговариваешь? — на меня с подозрением уставился Зубатов.
— С Барсиком, — я кивнул на развалившегося на моей постели кота. И добавил, — дверь, кстати, закрой. Я заболел, Жорж и Гриша растопили, а ты тепло выпускаешь.
— Ничего тебе не будет! — зло фыркнул Зубатов, но дверь, однако, закрыл. — Я тебя предупреждаю, паря, со мной твои штучки не пройдут! Не знаю, как ты это устроил, но я тебя на чистую воду выведу!
— Ты о чем? — шумно отхлебнул чай я.
— Сам знаешь! — скрипнул зубами Зубатов.
— Опять товарищеский суд будешь изображать? — невинно поинтересовался я и добавил в чай ещё ложечку мёда.
Зубатова аж передёрнуло:
— Я тебя предупредил…
И тут Барсик, который всё это время лежал на постели и спал самым что ни на есть наглым образом, внезапно подскочил. Распушил хвост и с утробным адским рычанием и горящими глазами начал медленно и неотвратимо надвигаться на Зубатова.
Тот охнул и выскочил во двор. Даже дверь не закрыл, скотина.
Пришлось мне, бедненькому, больному ребёнку вставать с тёплой постельки и идти закрывать дверь. Заодно ещё дров в печку подкинул.
— Ну как? — весело спросил Енох.
— Это было здорово! — от души похвалил его я.
— Но ты же понимаешь, что он от тебя не отстанет? — с тревогой спросил Енох.
— Понимаю, — задумчиво ответил я и добавил, глядя через мутное оконное стекло во двор, где при свете большой керосиновой лампы Зубатов и Гришка Караулов болтали и курили. — Енох, слушай, ты говорил, что с ночными животными тоже так можешь… ну как с Барсиком…
— Кое-что могу, — с явной гордостью похвастался Енох.
— Вот именно сейчас прекрасный момент, — хмыкнул я, — если бы ему в волосы, к примеру, вцепилась сова или белка.
— Я лучше придумал! — хохотнул Енох, — летучая мышь! И страшно, и готично!
С этими словами он исчез.
Буквально через пару мгновений во дворе раздались хлопки перепончатых крыльев и нечеловеческий вой.
Кричал Зубатов, и кричал с перепугу.
Я быстро нырнул под одеялки и притворился спящим.
Через несколько минут дверь в мой дом с треском распахнулась, аж штукатурка (или что там её заменяет) посыпалась. На пороге стоял Зубатов. На лбу у него была кровь. И он был страшно зол. За его спиной маячили Гудков, Караулов, Нюра и ещё кто-то.
— Ты что творишь. Сопляк! — закричал он.
— Что? — я разлепил глаза и высунулся из-под одеял.
— Ты сам знаешь, что!
— Не знаю, — зашелся в кашле я. — Извините, уснул. Клара малиной напоила и меня вырубило. А что случилось?
— Виктор, ты перегибаешь, — тихо сказал Караулов, — глянь, вот он в хате больной спит. Ну как он мог?
— Не знаю, как, но это его работа! — желваки на лице Зубатова заходили, — ты доиграешься. Убью!
— Ты сейчас убивать будешь или подождёшь пока я немного выздоровею? — невинно спросил я. — Что я опять украл?
— Ты летучую мышь на Виктора напустил, — сказала Нюра и неуверенно посмотрела на Зубатова.
— Вы какие-то странные, ребята, — устало сказал я, — сами называете себя безбожниками, с мракобесием за духовное освобождение народа боретесь и тут же сами в какие-то волшебные сказки верите. Ну как я мог это сделать? Летучие мыши разве поддаются дрессировке? Животным можно управлять на расстоянии? Или я наколдовал это всё? Какая чепуха! Вы бы ещё сеанс спиритизма тут провели, комсомольцы…