— А кто, на твой взгляд, мог желать убить Анфису?
Маруся задумалась, стояла с отчуждённым видом, закусив губу. Я не торопил, пусть соберется с мыслями. Поглядывал на её шикарную грудь и глотал слюнки (чёртовы гормоны подростка!).
— Да почитай все девки хотели, — наконец, произнесла она. — Когда эта коза увела моего Василька, она же ходила вся такая гордая по селу, выпендривалась. Чуть ли что замуж она за него пойдёт! А он просто с ней гулял! Сто лет надо она ему такая, коза драная!
— А с тобой разве не гулял? — не удержался, чтобы не поддеть Маруську я.
— Меня он любил! Да! Любил! — вспыхнула Маруська. — Он сам мне говорил! Ажно два раза! А эта коза облезлая…
— Погоди, — пресек фонтан возмущения Маруськи, — давай конкретно. Улька убить её могла?
— Могла! — с готовностью закивала Маруська, — Улька корова такая, что кого хочешь могла!
— А Клавка?
— Ой, эта кобылица тем более могла!
В общем, мы перечисляли всех вербовских девок, и по мнению Маруськи у каждой была возможность и желание убить Анфису.
— Так что, получается любая девушка могла? — не выдержал я, окончательно запутавшись во всех этих Матрёнах, Алёнах и Ксениях.
— Ну нет, наверное, не все, — нахмурилась Маруська.
— А кто не мог бы?
— Лушка не могла. И поповны.
— Ну с поповнами понятно. А кто такая Лушка?
— Так Сомова это дочка, — пожала плечами Маруся, — к которому ты столоваться ходишь.
Вот, блин, деревня, все всё знают!
— Вроде его дочку звать Люба, — неуверенно сказал я.
— Дык это самую мелкую Люба, а среднюю — Лушка, — поправила меня девушка.
— А почему я её у Сомова не видел?
— Ну так я ж говорю, Лушка не могла, она же к Надьке поехала в гости. Она ажно в Малинках живёт.
— А Надька у нас кто? — потёр гудящие виски я.
— Так сеструха её старшая.
— Ясно, — я понял, что с этой стороны мне ловить нечего, но сообразил задать другой вопрос, — а Василия кто, по-твоему убить мог? У кого была причина?
Маруська всхлипнула, затем задумалась и авторитетно выдала:
— Никто не мог! Причин не было!
— Погоди, то есть то, что он бросал девушек — это разве не причина?
— Ну так он же не виноват! — горячо воскликнула Маруська и опять вознамерилась вхлипнуть, — просто девки у нас в Вербовке наглые больно, вот он и мог дрогнуть.
В общем, облом. Так ничего у Маруськи выяснить мне не удалось. Со свиданкой тоже обломилось. Я хоть и бросал пылкие заинтересованные взгляды на её грудь, всё это Маруська проигнорировала. А в конце диалога, при упоминании о Василии, разрыдалась.
Пришлось интервью срочно сворачивать.
Я неспешно шел по дороге, когда меня догнал Лазарь. Был он, против обыкновения, весь встревоженный и уставший. Но сегодня полсела были встревоженными и уставшими.
В последнее время он меня сторонился — видимо, Сомов таки проболтался, что запрет сыпать яд под капусту исходит от меня. Но как бы то ни было, он всегда неизменно вежливо здоровался и быстро уходил прочь. Вот и сейчас, поравнявшись со мной, он поздоровался и сказал:
— Ты к Герасиму Ивановичу? Обедать?
— Ага, — решил не выделываться я, тем более время было уже к обеду.
— Ну пошли, раз так, — глухо сказал он.
— Лазарь, что там говорят? Уже кого-то подозревают? — не удержался от вопроса я.
— Да что вам всем неймётся! — взорвался Лазарь, — Нигде покоя нету! Умер человек — вот и умер! Так нет! Как старые бабы всё сплетни, сплетни! Домыслы! Тебе что, Капустин, заняться нечем?
— Да есть… — аж растерялся от такой вспышки ярости я.
— Ну вот и занимайся, раз есть чем заняться! Или я Гудкову скажу, так он быстро тебе работу найдёт!
С этими словами он резко крутнулся на каблуках и пошел в противоположную от дома Сомовых сторону.
Я остался на дороге сам один.
И вот что это сейчас было?
Заездили человека, а тут ещё я с вопросами. Но скорей всего ему уже Зубатов что-то на меня наговорил. Я пару раз видел, как они стояли разговаривали. Так что он вполне мог.
В общем, надо с Зубатовым решать вопрос кардинально. Заколебал он меня этой позиционной войной.
После обеда у Сомовых, я вернулся на агитбригаду и решил провернуть маленькое дельце, которое, однако, было совсем не маленькое.
Я взял пару генкиных учебников и пошел в дом, где жили парни. Там пахло кислым. За неубранным столом сидели Гришка Караулов и Гудков. Они пили, судя по запаху, какую-то бражку и обсуждали происшествие с Василием.