— Да какая там помощь? — поморщился я чихнул от пыли, — а здесь вот мог бы и помочь. Если не глаза отвести, то хоть послушать, что к чему.
— Ну, Генка… — заканючил Енох.
Но я был непреклонен и оставил дощечку на чердаке, аккуратно пристроив её у стенки. Енох надулся и исчез.
Как обычно, впрочем.
Примерно через час я уже торопливо шагал по сбитой веками брусчатке узенького переулка города N. До парка можно было добраться быстрее, но для этого нужно идти по центральной улице, а палиться не хотелось — вдруг кого-то из воспитанников или воспитателей встречу.
Площадь, где находился Горпрофсовет была довольно-таки суетливая, ведь там были расположены еще и другие госучреждения, жокей-клуб (на самом деле примитивное казино) и парочка питейных заведений от Нарпита попроще. Пёстрая толпа, состоящая из смеси всех сортов человечества — спекулянтов, пролетариев, нэпманов, конторщиков, уличных торговцев, фабрично-заводских рабочих, извозчиков, советских служащих и дамочек с пониженной социальной ответственностью, сновала туда-сюда.
На искомой лавочке в густом, заросшем всякой ерундой, и уже здорово облетевшем парке сидел уличный мальчишка в подбитом ватой клифте и деловито ел беляш, шмыгая носом и вытирая жирные пальцы о штаны.
— Не занято? — спросил я, кивнув на свободный край.
— Неа, — жуя, нечленораздельно ответил тот.
Пацан ел жадно. Торопливо. Почти как Барсик.
Я присел и вздохнул: Барсика пришлось оставить в Вербовке. Коты — территориальные животные и таскать его с собой, тем более приносить в школу — было не самой хорошей идеей. На всякий случай, я попросил Любку, младшую дочку Сомова, приглядывать за котом, подкармливать, и, если хозяева не найдутся — забрать к себе.
Задумавшись, я проворонил момент, когда появился дядя Коля, невысокий щеголевато одетый мужичок в суконной куртке, весь какой-то дёрганный и суетливый.
— О! Генка! — расцвёл щербатой улыбкой он, затем цыкнул на беспризорного, — А ну пшёл отседова, тля.
Тот подскочил и моментально ретировался.
— Ну рассказывай, как делихи? — развязно спросил дядя Коля, плюхнувшись на лавочку.
Я внимательно посмотрел на него, на когда-то дорогую, а нынче истасканную куртку с пятнами чего-то маслянистого на рукаве, на засаленную кепку, и меня передёрнуло. Но я постарался не подавать виду:
— Да нормально, — протянул я и выжидательно уставился на него.
— А ты меня не помнишь, Генка? — сказал дядя Коля и внимательно посмотрел на меня, слишком внимательно.
Я пожал плечами и покачал головой.
— Да ты ещё совсем шкетом был, когда я тебя на коленке качал, — ощерился дядя Коля. Двух передних зубов у него не было, а еще на двух стояли золотые коронки.
— Не помню, — сказал я.
— Я дядя Коля, лучший друг твоего бати, — представился дядя Коля и протянул руку. На пальцах и на тыльной стороне ладони были наколки…
— Он погиб, — сказал я и осторожно пожал его руку (о смерти Генкиного отца я знал это из личного дела Генки. На руки, сволочи, дело не давали. Пришлось подослать Еноха).
— Да. Я знаю, царство небесное, — равнодушно выразил сочувствие дядя Коля и сразу же перешел к делу. — Слушай, Генка, а вещи Сидора куда девались?
Я пожал плечами. Откуда же я знаю, если осознал себя уже в школе.
— Ну вспомни, — продолжал настаивать дядя Коля.
— Не могу, я после похорон не в себе малость был, — выкрутился я, — всё как во сне прошло. Очнулся уже в трудовой школе.
— Херово, — цыркнул струйку слюны в сторону дядя Коля.
Он вытащил примятую пачку папирос и спросил:
— Будешь?
— Не, не курю, — ответил я.
— Да что ты за мужик? — насмешливо удивился дядя Коля, — бери давай. Настоящий мужик должен уметь всё. Ты, Генка, не переживай, со мной не пропадешь. Я тебя всему научу.
Он подкурил папиросу и крепко затянулся.
— Ты это, я сейчас тут проездом, нужно по делам смотаться, — дядя Коля выпустил облачко вонючего дыма и продолжил, — а ты пока сбегай в свой дом, проверь, куда вещи ваши подевали.
— Там уже другие люди живут, — сказал я.
— Понимаю, брат, обидно, — безразлично махнул рукой дядя Коля, роняя пепел на свои штаны. — Но ты всё равно поищи.
— Да что искать? — спросил я.
— Бумаги ищи, — нахмурился дядя Коля, — Книги. Там может записка быть.
— Что за записка? — изображая отсутствие интереса, спросил я.
— Неважно, — попытался спрыгнуть дядя Коля.
— Ну а как я искать буду, если не знаю, что надо? — удивился я, — отец был счетоводом, у него этих бумаг были миллионы.