— Капустин! — окликнул меня Ванька, толстогубый подросток, из моей бригады.
— Чего? — буркнул я, пребывая всё еще в своих проблемах.
— Иди быстрее в читальный зал, тебя Виктор искал!
Молча вздохнув, развернулся и пошел. Не хотелось портить с таким трудом налаженные отношения.
В читальном зале, за длинным-длинным столом сидел Виктор и ещё какой-то белобрысый шкет, и они сосредоточенно рисовали стенгазету на большом листе бумаги.
— Капустин, — кивнул мне Виктор и прочертил линию под деревянную линейку. Посмотрев на неё, он отмерял несколько сантиметров и прочертил внизу ещё одну.
— У нас будет большой торжественный концерт ко Дню Комсомола, — сказал он, измерил высоту между двумя линиями с обоих краёв, поморщился и принялся стирать ластиком нижнюю линию.
— И что?
— Это двадцать девятого октября, х-хэ-э, — Виктор сдул крошки от ластика на стол.
— И что?
— До этого, примерно через две недели, будет предварительный смотр номеров художественной самодеятельности, — он опять провел линию под линейку, перемерял высоту и остался доволен.
— Прекрасно, — нейтрально ответил я.
— Не притворяйся, Капустин, — покачал головой Виктор, — мы уже только поверили, что ты исправился и становишься советским человеком.
— Что опять не так? — пожал плечами я.
— Нужно принять участие от бригады, — вздохнул Виктор и с надеждой посмотрел на меня.
— Так принимайте, — не понял сперва я.
— Так некому, — нахмурился Виктор, — как-то так получилось, что в бригаде подобрались все самые неартистичные. Петь у нас никто не может, танцевать — тоже. Мы первые в работе среди бригад, а из-за этой самодеятельности постоянно в конец вылетаем.
— Так ты же говорил. что из-за меня вы последние, — не удержался, чтобы не поддеть его я.
— Из-за тебя в том числе, — не моргнув глазом, выкрутился Виктор и добавил, — Так что в этот раз вся надежа на тебя, Капустин.
— Почему это на меня? — меня уже этот разговор начинал подбешивать.
— Всё просто, ты был в агитбригаде, тебе даже положительную характеристику дали, — парировал мне Виктор, — все равно от них что-то научился. Так что исполнишь номер, и мы должны если не победить, то хотя бы быть в середине.
— Так я сейчас хотел опять на агитбригаду вернуться, — сказал я.
— Ну и возвращайся, — поморщился Виктор, — я узнавал, они завтра или послезавтра стартуют по деревням, а через полторы недели обратно вернутся. Так что ты вполне успеешь. И заодно с ними разучишь номер.
— Думаешь, меня заведующий отпустит? — намекнул на возможные препятствия я.
— Я с ним поговорю, — твёрдо заверил меня Виктор, — Отпустит.
— Тогда ладно, — согласился я и вышел из читального зала, пока не припахали меня ещё и стенгазету рисовать.
В коридоре я воровато оглянулся и вытащил дощечку Еноха из-за большой статуи какого-то греческого мыслителя. Я не боялся, что доску там обнаружат: судя по слою пыли и паутине, генеральную уборку здесь проводили явно нечасто.
Затем я торопливо прошел по коридору и свернул в боковой коридорчик. В нём ничего не было, единственная дверь вела в чулан, где хранились вёдра и огнетушители. Почему они не висели на щите, а были сложены в чулане, я не знаю. Да мне и безразлично это.
Осторожно проникнув в каморку и стараясь не греметь рухлядью, я окликнул Еноха. Через мгновение пространство замерцало и призрак-скелетон появился передо мной.
И был он страшно сердитым:
— Опять ты бросил меня! — возмутился он. — Почти на полдня!
— Ты мог смотреть, что делают в читальном зале и библиотеке, — ответил я.
— Почему ты не взял мня с собой? — продолжил гневно обличать меня Енох. — Думаешь, мне интересно весь день подглядывать, как детишки читают книги и рисуют стенгазету?
— Но это всё же лучше, чем сидеть в темном доме, — поддел его я.
— Ты должен был взять меня с собой! — заверещал Енох, пропустив мимо ушей мою подколку.
— Не кричи, — потёр виски я, — и хорошо, что не взял.
— Ты эгоист, Генка, — упрекнул меня Енох.
— Между прочим там, в доме, я встретил призрака, — сказал я.
— Рассказывай! — потребовал Енох.
— Призрак называл меня «сынок», — сказал я. — велел ехать в столицу, искать ключ.