Однажды она пришла в офис директора – полного и краснолицего мужчины – и попросила уменьшить круг ее обязанностей, сетуя на усталость и забитость графика. Директор, поправляя синий галстук, согласился и даже пообещал «лучшей сотруднице» прибавку к зарплате. И тут Аглая уже была готова рассыпаться в горячих благодарностях, но губы директора растянулись в улыбке, и он предложил Аглае «одно ма-аленькое условие». «Присядь мне на колени, и я все расскажу…»—полушепотом произнес директор, сладострастно смакуя каждую букву. И улыбка вновь растеклась по его широкому лицу. Больше Аглая не появлялась на работе и избегала работадателей-мужчин.
С работой не везло, приходилось приспосабливаться и искать альтернативы. Много компаний сменила Аглая за три года. Она была бухгалтером сети продуктовых магазинов, которая закрылась после ужасного скандала с ПотребНадзором; была менеджером отдела кадров фирмы, не проработавшей и двух недель, официанткой в кафе «Фантазия», занималась каторжным копирайтингом и составлением статей. Но везде ей ужасно не везло, но дело было не только в везении. Пускай мечта давно разбита, но осколки еще царапают сердце. Аглая всей душой ненавидела подсчеты, котировки, бланки и условные чаевые, ей страстно хотелось в театр. Кем угодно, самой последней уборщицей, но в театр. Только бы смотреть на великолепные залы и вслушиваться в тишину мрамора и гранита.
И, наверное, в первый раз в жизни ей повезло. Ее подруга была гримером, правильнее сказать помощником помощника гримера. В-общем, имела к театру весьма мутное отношение, но имела(!). И вот эта подруга узнала, что старая буфетчица уходит на заслуженный отдых, а директору театра очень хотелось бы, чтобы в его ресторанчике работала смекалистая и юная девушка. Возможно, удача, возможно, бойкий характер подруги помогли Аглае попасть к директору прямо в день ухода старой буфетчицы.
– Вот, Павел Сергеич, как и говорила. Ваша новая сотрудница —Глаша, – сияя, сказала подруга.
(Аглае было немного стыдно за подругу, и она отвела взгляд в сторону)
–Что ж хорошо. Бумаги принесли?
Аглая кивнула, почему-то покраснев.
– А что насчет опыта?
– Ну… Я работал в нескольких кафе…
– Ой, знаете, она такая скромная. —вмешалась вдруг подруга, – Вы даже представить не можете, какая она умница. Вот однажды, например, решили мы с ней встретиться у сквера…
– Хорошо, хорошо, —оборвал ее директор, – верю!
И директор искренне рассмеялся.
Как-то так вышло, что простота девушек ужасно понравились Павлу Сергеевичу, и, быть может, только единственно из-за смеха он принял на работу Аглаю.
Аглая купила за свои деньги аккуратный фартук, новенькие туфли на маленьком каблуке и чудесную заколку-крабик, так сильно понравившеюся ей в магазине «Все по пятьдесят!». Краситься Аглая не любила, да и опыта была мало. В ее сумочке из косметика была только гигиеническая помада с ежевичным вкусом.
Работа была несложной, но довольно скучной. По утрам привозили в коробках продукты с долгим сроком хранения, и Аглая расплачивалась, сверяясь с бумагами. Также в ее обязанности входило: соблюдать чистоту на рабочем месте, что означало —мыть полы вокруг столиков и бесконечно полировать стойку. Днем, когда лучи солнца заглядывали в огромные окна, Аглае было совсем нечем заняться, и от скуки она читала дешевый бульварный роман или же раскладывала бутылки сока в симметричные пирамиды. Лишь иногда к ней заглядывал немногочисленный дневной персонал. Уборщица, вахтер (называвший себя консьержем), тучный охранник – вот и все гости Аглаи днем.
Конечно, были дневные и даже утренние представления, в основном детские. Это совсем другое дело. В огромных залах эхом разносились детские голоса, исчезая в складках полированного камня. Воспитатель безрезультатно пытался поймать и созвать всех детей и злился от собственной беспомощности. А дети кружили вокруг колонн, скользили по плитке и прятались от взбесившегося воспитателя за стойкой Аглаи. Было весело —Аглая любила детей.
Актеры не заглядывали в ресторанчик «Rêverie», возможно, гнушаясь этого места, возможно, не успевая перекусить между репетициями. Аглая была тайно рада, что не пересекается с актерами, потому что была уверенна, что не сможет держать себя в руках, увидев объект своих мечтаний. Да, Аглая все еще мечтала об актерской деятельности, и атмосфера театра убеждала ее в истинности желания. Но это была уже не та кристально-чистая мечта детства, которую посадила и взрастила бабушка. Это была невзрачная и мутная тайна, склеенная из осколков былой мечты. И скорее всего, если бы Аглая ушла из театра, то интерес ко всему актерскому скоро бы погас. Возможно, Аглая понимало это, и поэтому так крепко держалась за это место.