Выбрать главу

      Однако, если говорить о религиозном переживании, то в образах литургии праздника Преображения действительно содержится нечто новое. Создавая эти образы и символы, Восточная Церковь внесла в них не только свои догматические понятия, свое учение, но и свое переживание Христа, которое значительно отличается от переживания Его Западной Церковью. В византийской литургии праздника Преображения мы видим Христа, освещенного Божественным светом, окутанного Божественной славой, все изменяющего Божественной Своей силой. Это Kyrios[73] – Господь в Своем величии и славе. Правда, Он есть Истинный Человек и поэтому связан с онтологическими глубинами нашей природы. Но прежде всего Он есть Истинный Бог, Второе Лицо Св. Троицы, бесконечный и безначальный Свет трисолнечного Всебожества. В переживании Восточной Церкви Божество Христа, как основа Его Личности, проявляется настолько сильно, что еще до Его воскресения Его Божественность освещает, преображает, обожает человеческое естество и посредством этого освобождает его от законов человеческой жизни, делая его подобием Божества. Сияющий Kyrios – именно этот образ – главный в литургии праздника Преображения и именно он прежде всего обращает на себя внимание при изучении этой литургии.

      Восточная Церковь называет себя Церковью Воскресения (другие тоже так ее называют – А. М.). Это прекрасное, имеющее глубокий смысл название! Однако мы часто забываем о том, что преображение на Фаворе Восточная Церковь считает началом воскресения и тем самым распространяет состояние воскресения на всю жизнь Христа. Состояние воскресения было Ему присуще всегда, оно всегда было для Него Своим. Оно не возникло только после Его победы над смертью в Пасхальное утро. Просто прежде это состояние было неощутимым. Преображение есть отблеск воскресения, оно провозвещение «спасительного воскресения», как его называет византийская литургия. Это говорит о том, что оба эти события – преоображение и воскресение – в существе своем есть одно и тоже, а именно – они есть прорыв Божественной силы в человеческом естестве. Во Христе, как в Божественном Логосе, эта сила содержалась всегда. Христос всегда жил в состоянии воскресшего. Однако мрак земной экзистенции скрывал это состояние от людей. Но вот на Фаворе природный мрак рассеялся и Христос воссиял точно также, как и в утро Своего воскресения. Таким образом, воскресение, как первоначало Восточной Церкви, лежит в самих основах этой Церкви. Восточная Церковь есть Церковь воскресшего Христа  и не потому, что она явно выделяет и торжественно отмечает само событие воскресения, но именно потому, чтосостояние воскресения Христа она видит не только в небесной Его славе, но и в земной Его истории. Не сам праздник Пасхи, как главный праздник Восточной Церкви, делает ее Церковью воскресшего Христа, но именно распространение преображенного состояния Иисуса на всю Его жизнь и положение этого состояния в основу религиозного переживания. В свете этого переживания Христос всегда есть Великий Господь, облеченный силой и славой. Поэтому не имеет никакого значения то, каким мы Его воспринимаем – сидящим ли одесную Отца или идущим по берегу Геннисаретского озера.

      Здесь мы должны искренне признать, что именно такой образ Христа, если подходить к нему с догматической точки зрения, имеет весьма глубокий смысл, а если – с психологической, то этот образ необычайно притягателен. Всякий исторический образ Иисуса из Назарета бледнеет пред Лицем преображенного Kyrios. Поэтому и не вызывает никакого удивления то, что богословы Восточной Церкви и исследователи Священного Писания не уделяют особого внимания историческому Христу и не испытывают к нему особенного интереса. В наше время, прежде всего это касается протестантского богословия, делается различие между историческим Иисусом и керигматическим[74], то есть, между Христом в истории и Христом как Словом и «совершителем веры». Такое различение Восточной Церкви неведомо: она его считает недоразумением и даже нелепостью. Даже само выражение «исторический Христос» не раз вызывало гневное раздражение. Русский религиозный философ В. Эрн (1881-1917) возмущенно спрашивает – «Почему не просто Христос? Разве, помимо Христа исторического, есть ещедругой Христос?». И тут же отвечает – «Да, есть, но только не для верующих».[75] Развивая эту мысль, В. Эрн подчеркивает, что «для людей, признающих Христа как простого человека, несомненно есть два Христа. Один настоящий, образ которого выясняется результатами исторической критики, – еврейский раввин, лишенный всякого ореола чудесности и сверхъестественности; другой – Христос верующих, легендарный, не настоящий, изукрашенный вымыслом. И вот для этих людей – исторический Христос действительно имеет определенный смысл – как противоположность другому Христу, не историческому, т. е. не настоящему. В устах же верующего слово « Христос исторический» есть нелепость или кощунство».[76] Но ведь исторический Иисус, действующий в Палестине во времена Ирода и по решению Понтия Пилата распятый в Иерусалиме, и есть тот же самый Христос веры. Исторический Иисус стал Христом веры, ибо Он воскрес. Воскресение сделало исторического Христа вечным. С другой стороны историчность Иисуса сделала само воскресение реальностью. Если бы восресение не совершилось, тогда Иисус из Назарета давно был бы забыт, как и множество его современников. Но если бы Иисус не был бы исторической личностью, то и воскресение оставалось бы всего лишь мифом, подобным тем, которые существуют у многих народов, чьи боги умирают и воскресают.Воскресение спасло исторического Иисуса от преходящности, а историчность спасла Его от мифического воскресения. Таким образом тот, кто разделяет исторического Иисуса и Иисуса керигматического, не принимает во внимание внутреннюю связь историчности и воскресения. Для Восточной же Церкви эта связь, которую она всегда подчеркивала, всегда была и понятной и бесспорной, поэтому и Христос для нее всегда оставался целостным, не разделенным.

вернуться

73

греч. – имеющий власть, Господь.

вернуться

74

Kerygma (греч.) – возвещение, Слово Самого Бога.

вернуться

75

В. Ф. Эрн. «Историческая Церковь» – Сочинения – Москва – 1991 – С. 269. Эта статья была напечатана в 1907 г. в «Церковном обновлении» (Nr. 11). По-видимому, автор (А. М.) пользовался именно этим изданием.

вернуться

76

Там же – С. 269-270.