— Сегодня утром придет доктор, — коротко сообщила девушка, — вам нельзя вставать без его разрешения.
— Он разрешит, я уверена. — Элис поднялась на подушках. На подносе была тарелка с кашей, несколько остывших тостов с маслом, чашка бледного чая. Дандас, утверждая, что его дочь — хорошая хозяйка, вероятно, хотел ее поощрить.
Всегда ли у него такой завтрак?
— Спасибо, дорогая. Я возьму только маленький тост. Когда лежишь, совсем не хочется есть.
Она заметила, как Маргарет посмотрела на фарфоровую фигурку и неодобрительно вздохнула. Не нравится. Ясно, это ревность.
— Когда приедет доктор? — спросила Элис.
— В десять.
— Мне бы хотелось немного привести себя в порядок.
— После завтрака.
Через полчаса Маргарет принесла таз с водой, полотенце, щетку и расческу. Она не разрешила Элис самой заняться туалетом, сказав, что отец не велел Элис и пальцем шевелить до прихода доктора. Но Элис подумала, что Маргарет немного садистка, — она получала удовольствие, напустив ей мыла в глаза, налив воды за воротник и выдирая расческой волосы. Элис сдержалась. Ладно, один раз. После того как она встанет, Маргарет никогда больше не дотронется до нее. Возможно, девушка хочет быть доброй, но она неуклюжа. Тем не менее ее надо извинить.
— Ты не собираешься стать парикмахером, верно? — спросила Элис, когда Маргарет снова дернула ее за волосы.
— Нет, — ответила девушка, пропустив мимо ушей сарказм вопроса.
— У меня где-то была лента. С ней получится аккуратнее, — сказала Элис.
Маргарет хмыкнула. Конечно, она подумала, что Элис пожелала этого из кокетства. Но она нашла мятую голубую ленту и стянула кудри неуклюжим рывком.
— Спасибо, — поблагодарила Элис. — Я знаю, ты недовольна, что я здесь, но, право, я ничего не могу поделать.
Впервые Маргарет взглянула на нее, и ее глаза вдруг засияли.
— Вы уйдете? Когда доктор разрешит?
— Ну, конечно. Обратно в тот же домик. Казалось, пелена спала с глаз Маргарет. Она резко повернулась, перекинув полотенце через руку, и дрезденская леди упала с туалетного столика, рассыпавшись на мелкие кусочки. Элис вскрикнула.
На миг Маргарет испугалась, затем встревожилась, а потом с внезапной радостью объявила:
— Ну, одной меньше!
— О, как жаль… Она такая прекрасная… Маргарет взглянула на нее.
— Это случайно. Случайности неизбежны. Она подняла осколки. Элис была почти уверена, что она разбила фигурку специально. Из-за того, что Дандас принес ее сюда? Какая смешная!
— Если бы я не лежала в кровати, твой отец не принес бы ее сюда. Стало быть, это моя вина.
Маргарет собрала осколки и бросила их в корзину для мусора. Сквозь звон фарфора Элис услышала ее бормотание:
— Глупая, ну почему ты не уходишь?
Доктор с удивлением отметил, что Элис лучше. Это был маленький старик с дрожащими руками.
— Вам повезло, милая, — сказал он. — Вероятно, вы очень удачливы.
— Почему?
— Если бы удар по голове пришелся на дюйм правее, если бы мистер Хилл не нашел вас, если бы вы не справились с простудой… Но мы живем не по «если», правда?
Элис пришла в голову мысль, что она должна была умереть… Но никто не мог заставить дерево упасть на нее. Это чистая случайность в такую бурю, если, конечно, дерево ударило ее по голове. Вдруг она вспомнила, что держалась за ручку двери, пытаясь ее открыть…
— Когда я смогу встать? — нетерпеливо проговорила Элис.
— Не надо торопиться. Вам здесь удобно. Лучше всего полежать с недельку.
— Я не могу! — возбужденно закричала Элис. — У меня дела!
— Срочные дела? — спросил доктор. Его глаза слабо сверкнули. Он был добрый старикан, но слеп, как летучая мышь на свету, и невинен, как маргаритка. — Мистер Хилл мне сказал, что настаивает на вашем пребывании здесь до выздоровления. Он говорит, что вам нет нужды уезжать с побережья. А Маргарет — замечательная маленькая няня. Оставайтесь здесь и лежите себе в уюте и удобстве.
Казалось, он понял, что Элис огорчена, и добавил:
— Вы, конечно, можете вставать ненадолго днем, если не будете волноваться. Не волноваться — запомните.
Он закрыл саквояж и собрался уходить. — И знайте, последствия этой болезни — склонность к нервозности. Запомните и постарайтесь не волноваться.
Он был очень добр, но он не знал, что это как раз и невозможно.
После его ухода в дверь постучал Дандас. Он был одет для похода на ледник.
Его свитер радостного канареечно-желтого цвета был новым. Дандас выглядел мощным и очень сильным в этой толстой одежде и тяжелых ботинках.
— Доктор говорит, что тебе лучше, Элис. Здорово! Прекрасный день. Я сегодня свободен. Я сказал Маргарет, чтобы она не давала тебе и пальцем пошевелить. Будь хорошей девочкой.
Он подошел к кровати, нагнулся и поцеловал ее в лоб. От него приятно пахло кремом для бритья, седина делала его мужественным. Усталая кровь Элис побежала быстрее. Ее ласкали, за нее волновались. Чудесно!
— Ты получила мой маленький подарок? — Дандас огляделся.
Элис с раскаянием проговорила:
— Ты имеешь в виду прелестную маленькую фигурку? Прости, но мы с Маргарет…
Она заметила, каким злым стало его лицо, и он, едва сдерживаясь, сказал:
— Ты имеешь в виду, что Маргарет… Ох, эта ее неуклюжесть… У меня особые чувства к этой маленькой вещице. — Он задумчиво посмотрел на Элис.
(«Ты тоже маленькая», — говорили его глаза.).
— Я хотел поделиться с вами этими чувствами, — сказал он, — но неважно. Остались и другие статуэтки.
Дандас вышел, а Элис выбралась из кровати. Маргарет, наконец, догадалась принести вещи из домика, и Элис обнаружила в огромном шкафу свой халат. Надела его и, услышав, что Дандас завел машину и отбыл, осторожно спустилась вниз. Казалось, там никого нет. Холодный горный воздух ветром влетал в открытую дверь и окна. Телефон стоял в холле. Сейчас можно позвонить в полицию Хокитики. И что она скажет? Исчезла подруга при странных, обстоятельствах? Подозреваю людей, живущих на ферме у ледника, — мистера Дэлтона Торпа и его сестру. Не проведете ли вы расследование? Ее рука почти взялась за телефон, но в последний миг ее что-то удержало. Это воспоминание об Уэбстере, мертвом и холодном в ее руках, и о голосе Феликса: «Скажи мне, что ты знаешь?»
Вдруг Элис почувствовала слабость и усталость. Туман окутал ее, и, казалось, ничто больше не имеет значения, даже Камилла. Она пошла в столовую, села в большое кожаное кресло и закрыла глаза. Почему бы не внять совету Маргарет в не уйти? Дандас — единственный, кто хотел, чтобы она осталась. Дандас, пожалуй, влюбился в нее. Разве честно позволить ему это? Он видел в ней украшение своего дома, живую фигурку среди прелестных неживых, похожих на маленькие замершие призраки. Он любил бы ее так же, как своих фарфоровых дам.
Приятно, когда о тебе заботятся. В нынешнем состоянии ума для Элис это был самый лучший выход. Что бы там ни говорила Маргарет.
При имени Маргарет она вдруг осознала, что слышит ее голос. Девушка говорила кому-то:
— Нет, боюсь, вы не можете ее увидеть. Доктор сказал: никаких посетителей.
Это заявление было сделано обычным для Маргарет тоном, не терпящим возражений. И не из желания оградить Элис, просто она получала удовольствие от этого.
— Когда я смогу ее увидеть? — голос Дэлтона Торпа звучал резко и нетерпеливо.
Элис почувствовала головокружение. Она выскочила из комнаты и побежала наверх, в безопасность и уединение спальни. Но чтобы подняться по ступенькам, надо пересечь холл. Оставшись в ту ночь у Торпов, она бы не заболела и раскрыла тайну. Если, конечно, ничего худшего, чем та шутка, не произошло бы…
Подняв голову, чтобы казаться выше на несколько дюймов, — она всегда так поступала в трудные минуты, — Элис вышла в холл.
Маргарет твердила:
— Я не знаю, когда ей разрешат принимать посетителей.
Элис громко произнесла:
— Доброе утро, мистер Торп. С чем связано ваше желание снова увидеть меня?
Маргарет в изумлении отступила назад, и Элис увидела длинное худое лицо Дэлтона Торпа с близко посаженными глазами, которые могли быть неумолимо жестокими… Она представила его в плаще инквизитора и удивилась — откуда у Камиллы мужество шутить с таким человеком?
Дэлтон вопросительно посмотрел на Маргарет. Та пожала плечами и вышла. Дэлтон взглянул на Элис.