— Зик, все в порядке. — Агнес укачивала его, как ребенка, которым он всегда будет… по крайней мере, для нее.
Он дрожал, прижимаясь к ней, и она не могла не вспомнить тот давний день — до Матильды, до инсулина. Ощущение смерти, такой близкой. И запах, исходивший от брата.
Зик встретился с ней глазами. Он так ей доверял…
Агнес схватила Матильду за рукав.
— Что же нам теперь делать?
Медсестра выглядела измученной.
— Я думаю, тебе стоит попробовать пространство молитвы.
Даже светская, рациональная Матильда просила о чуде. Ничто не могло напугать Агнес сильнее.
Агнес склонила голову над Зиком.
Пространство молитвы развернулось, как бесконечный цветок, но то, что она обнаружила в его глубине, не было утешительным. Как бы усердно она ни искала Бога, пространство молитвы не отвечало. Она старалась, пока не обожгла руки и не почувствовала слабость от лихорадки. Но не было слышно ни звука, и ее руки отказывались светиться.
Мягко, но твердо пространство молитвы сказало ей «нет».
Агнес была уверена, что пространство молитвы способно на любое чудо. Почему оно отказывает ей в этом?
— Я не понимаю, — воскликнула она.
Матильда с жалостью посмотрела на нее.
— Держи его за руку. Сейчас мы поставим палатку, и я поставлю капельницу…
Слова беспомощно повисли в воздухе.
Но, обняв брата, Агнес почувствовала, что паника отступает. Странное, отстраненное спокойствие окутало ее, как саван. Больница все еще пылала в поле внизу, и Дэнни ругался, борясь с синим пластиковым брезентом. Она чувствовала запах позднего лета на ветру. Осень была уже не за горами, но Зик мог её и не увидеть.
Возможно, он не выживет.
А потом солнце, наконец, село, оставив на небе израненный, почерневший оттенок темноты.
Конец света, наконец, настиг ее.
— 50-
БЕТ
Есть мятеж, который созидает, и мятеж, который разрушает.
Выбирай осторожно.
АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ
После душа, еды и отдыха Бет удалось усадить сопротивляющегося Кори на водительское сиденье грузовика мистера Кинга. Но он не стал пристегивать ремень безопасности, не говоря уже о том, чтобы заводить двигатель. Он помахал ключами, которые они нашли в сарае мистера Кинга.
Бет пронзительно смотрела на него, пока насекомые собирались в жужжащие облака на вершине холма.
В дорогу она надела голубое платье, а волосы аккуратно заплела в косу. У ее ног лежала спортивная сумка, набитая немногими вещами: сменой одежды, сломанным игрушечным грузовиком Сэма (она не могла заставить себя оставить его) и коробкой черствых хлебных палочек, которые они уже наполовину уничтожили. В грузовике пахло навозом и промасленной кожей.
Кори сидел очень тихо, наблюдая, как солнечный свет отражается от крестика брелка.
— Ну и что? — наконец, спросила она его. — Чего же мы ждем?
Голубые глаза встретились с ее глазами, блестящими и жесткими.
Она глубоко вздохнула, потому что выражение лица Кори было таким же неумолимым, как и у его отца. Она никогда раньше не видела его таким похожим на патриарха… или на жесткого человека, за которого она вышла замуж.
— Я не уеду, пока ты не поклянешься, что мы будем искать Агнес. Мы с тобой оба верим, что она может исцелить больных в бункере. Может быть, мы найдем ее в Холдене. Тогда мы сможем вернуться.
Она всплеснула руками.
— Агнес может быть где угодно. Мы были бы дураками, если бы вернулись.
— Мы дураки, что уходим.
Она так и не научилась водить машину, и мольбы Кори приводили ее в бешенство. Знакомо, потому что разве не так она всегда обращалась с мужчинами?
— Видит Бог, я тоже боюсь до смерти, — сказал Кори. — Но бежать — это неправильно. Не тогда, когда есть шанс спасти наши семьи.
Бет поджала губы.
— Запомни, Кори. Агнес. Не. Вернется. Обратно. То, что здесь произошло, не наша вина. Почему мы должны брать на себя ответственность?
Он недоверчиво уставился на нее.
— Потому что мы единственные, кто знает! Это все равно что быть добрым самаритянином или сторожем брата своего …
Бет вскипела от злости.
— Не цитируй мне Священное Писание!
Он вцепился в руль, выглядя нелепо в огромной запасной рубашке ее отца.
— Только не говори мне, что это чудо не изменило тебя. Теперь ты должна верить в силу слова.
— Хм, дай подумать, — саркастично ответила она. — Нет, мне все равно.