— Все в порядке, — успокоил Дэнни. — Мама сказала, что у Эмбер сегодня могут начаться схватки.
Роды. Все ее тело напряглось от полузабытого страха. Рождение означало кровь, боль и — слишком часто — смерть. Она представила себе зубастые камни кладбища семьи Кинг.
— Здоровые женщины теперь почти никогда не умирают при родах, — сказал Дэнни, прочитав выражение ее лица.
— Ты серьезно?
— Да.
Она выдохнула.
— Слава Богу.
— Слава науке. — Он печально усмехнулся. Затем его лицо снова стало серьезным. — Агнес. Я имел в виду то, что сказал. Я не позволю тебе умереть.
— Просто оставь книгу себе, — сказала она. — По-моему, кое-что из этого даже неплохо.
Он протянул руку и потрогал ленту в ее волосах.
— Мне не терпится обсудить это с тобой позже.
Покидая его палатку, Агнес испытывала муки сожаления о тех годах, которые она могла бы разделить с ним. Она вытерла глаза, потрясенная силой чувств. Она была глубоко благодарна Богу за то, что он дал ей возможность испытать этот новый вид любви до конца. Хотя, конечно, Дэнни сказал бы, что Бог никогда ничего им не давал. Он сказал бы, что они создали каждую унцию этого сами. В книге, которую она написала, Агнес пыталась объяснить, что, как это ни парадоксально, обе истории происхождения были одинаково правдивы. Истина — в глазах верующего.
Под звездами она остановилась, чтобы позволить своему духу петь, потому что даже в такой тяжёлый час рождался ребенок.
Ребенок, открывающий новую эру.
— 57-
АГНЕС
Ненависть к женщинам — это заразная болезнь.
Я видела, как она разрывает семьи, сердца, умы.
АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ
Агнес вышла из палатки еще до рассвета, пока остальная часть их разношерстного каравана беженцев спала. Она одолжила у капитана грузовик, но не стала подниматься на нем до самого холма. По причинам, которые она не могла объяснить, она хотела пройти последнюю милю пешком и преодолеть последний крутой холм до Ред-Крика и его железных ворот в одиночку.
Под рассветным небом воздух пах домом, соснами и мускусным лесным суглинком. После стольких лет в пустыне, вид такого количества вечнозеленых растений был сладким облегчением.
И все же Агнес чувствовала себя неуютно. Она нервничала из-за возвращения домой больше, чем ожидала. Воспоминания Ред-Крика преследовали ее, как призраки: отец хлестнул Бет по лицу; Пророк выстрелил из пистолета в зараженную собаку; лестница бункера, такая ужасающе темная.
Она никогда не имела значения здесь… женщины никогда не имели значения. Но теперь она вернулась не просто женщиной. Она вернулась Пророком, полным решимости спасти невинных от разрушительного действия вируса.
Если бы в бункере сливались в Гнёзда только взрослые люди, она оставила бы их на произвол судьбы. Каждый из них был причастен к чудовищу, в которое превратился Ред-Крик. Но дети… у них никогда не было даже шанса.
Агнес позаботится о том, чтобы близнецы и Сэм снова жили в лучшем мире, даже если это убьет ее.
Как было написано в Книге пророка Иезекииля: я удалю от них их каменное сердце и дам им сердце из плоти.
— Аминь. — Она запыхалась, приближаясь к вершине холма. — Аминь.
Она добралась до ворот, железных, ржавых, ненавистных. Она приложила руку к металлу, впитывая его холод. Сквозь железные прутья она увидела жутко пустынные улицы. Она стиснула зубы, собираясь с мыслями.
Тишину нарушил топот ног. Она обернулась и увидела оленя с красной шкурой, сияющего, как живой драгоценный камень. С удивлением, но не со страхом, она рассматривала его. Может быть, это олень, которого она видела в ту ночь, когда они с Зиком сбежали?
— Ты меня знаешь?
Алые глаза горели голодом. Олень ускорился, торопясь заразить ее, как того требовала его извращенная биология. Взяв себя в руки, она вызвала пространство молитвы.
Копыта оленя с визгом остановились.
Агнес рассматривала его изможденное тело. Петра сохранила животному жизнь, но оно так и не нашло своего Гнезда. Он блуждал по кругу.
Она шагнула к нему, вытянув вперед пылающие руки.
Испугавшись, он попятился назад.
— Мне жаль, что ты так и не нашел свое гнездышко, — сказала она, и это прозвучало убедительно.
Полосатая шея животного вытянулась.
— Ты же знаешь, что я — лекарство. Я узнала это во время испытания Богом.