Он кивнул.
— Наш секрет.
Благодаря Чужачке, у них было достаточно инсулина, чтобы пережить еще один месяц.
На кухне, Бет пронзила Агнес настолько злобным взглядом, что тот граничил с порочным. Взглядом, который говорил: «Ты пожалеешь, что хранишь от меня секреты, сестренка».
— Мэри, вперед, чистить зубы! — выкрикнула Агнес, не обращая на Бет внимания. — Сэм, помоги своим сестрам завязать шнурки. Ну же!
Если они не поторопятся, то опоздают в церковь.
Зазвенели колокольчики, хлопнула дверь с сеткой от комаров. Они последовали за отцом по пыльной дороге Ред-Крик, присоединившись к процессии других семей, направлявшихся к обшитой белыми досками церкви. Первого июля воздух плыл от неумолимой жары.
В доме осталась лишь мать Агнес. Она больше не ходила в церковь, да и вообще никуда не ходила. Отец солгал, сказал соседям, что она больна и лежит без сил. Но на самом деле, она потворствовала греху отчаяния, день за днем безучастно глядя в потолок спальни.
Она лишь выходила принять душ, когда все спали.
Однажды Агнес обнаружила свою хрупкую мать стоявшей в коридоре с мокрыми после душа волосами. Лучше бы она никогда не видела, как мать убегает в свою комнату. Это был первый раз, когда Агнес столкнулась с ней за несколько недель.
После этого, Агнес старалась не вылезать из постели, когда слышала звук бегущей воды.
Отец часто вслух задавался вопросом, когда же Пророк одарит его другой, лучшей женой. И на этот раз — настоящей помощницей.
— Какое благословение, что у меня есть Агнес для работы по дому, — произнес он, подходя к церковным матронам. — Честное слово, не знаю, что бы я без нее делал.
По воскресеньям дорога была оживленнее, чем в любой другой день. Агнес любила смотреть на трёхсот верующих в Бога в накрахмаленных воротничках и слышать, как громко кричат дети. А детей было много. Большинство семей Ред-Крик были многодетными. У самого Пророка был двадцать один ребенок и одиннадцать благородных жен.
Отцу повезло меньше. Часто по ночам Агнес и Бет гадали, что же навлекло на него такое несчастье.
— Должно быть, Господь сказал Пророку Роллинзу, что отец не готов взять другую жену, — сказала Агнес. — Возможно, его душа чем-то запятнана?
— В любом случае, я не хочу другую мать.
— Она могла бы помочь с домашней работой, — заметила Агнес.
— А ещё она может оказаться злой, — ответила Бет. — И доставит больше хлопот, чем того стоит.
Эти слова заставили Агнес поежиться, потому что звучали по-бунтарски. Бог решает, дать им другую мать или нет; точно так же, как он решит, заслуживают они выйти замуж или нет. Но Бет всегда имела собственные представления о женской доле.
«Я сделала правильный выбор, сохранив секрет Иезекииля в тайне, — подумала она. — Совершенно правильный».
По дороге Агнес держала Иезекииля за руку, а Иезекииль баюкал свою овечку. Сэм скакал сзади вприпрыжку, стараясь не отставать, и щеки его раскраснелись под палящим солнцем пустыни.
— Будет ли Пророк говорить сегодня о Вознесении? Я хочу услышать об огне и адских муках, и о том, что будет с Чужаками!
Сэм любил слушать про ангелов мести с пылающими мечами.
Улыбка коснулась губ Агнес.
— Пророк будет говорить о том, что поведает ему Господь.
— Но от Вознесения просто дух захватывает! Хотел бы я, чтобы апокалипсис настал прямо сегодня!
Иезекииль потянул Агнес за руку, чтобы она наклонилась, и зашептал ей на ухо:
— Мне не нравится проповедь о Вознесении, — серьёзно прошептал он. — У меня от нее кошмары.
— Только Чужакам нужно бояться Вознесения, — прошептала она в ответ.
— И мятежникам, верно? — Иезекииль встревоженно прищурился. — Разве их не свергнут, как и Чужаков?
Лунный свет на могильных камнях семьи Кинг. Шприц в ее руке. И вопрос Бет: «Агнес, ты решилась на бунт?»
Агнес вошла в церковь, окунувшись в тревожные мысли.
Здание было возведено еще во времена деда Пророка, со скамейками для трехсот жителей Ред Крик. Никаких окон — Пророк говорил, что земной свет был ненужным отвлечением. На проволоке был подвешен огромный крест, медленно крутившийся вокруг своей оси. Бронзовый символ вызывал у девушки чувство тревоги, и всегда выглядел так, будто вот-вот упадет. Агнес успокаивала себя тем, что проволока была крепкой.
Она глянула на Иезекииля, живого благодаря милости дюжины нарушенных законов, и сглотнула.
А вдруг провода недостаточно крепки? Вдруг он действительно вот-вот упадёт?
Дрожащими руками она открыла свою любимую Библию. Книга раскрылась на знакомом месте: