Мальчики кричали на импровизированной кухне. Дрались, спорили. Это звучало грубо.
Джаз отошла, чтобы попрактиковаться в йоге на гранитных ступенях — дисциплине, которая, казалось, состояла из выкручивания тела в странные формы с названиями животных. Агнес пожалела, что не осталась посмотреть на нее — тогда им с Зиком не пришлось бы присутствовать при этой жуткой ссоре.
Они стояли за дверью с ведрами, в которых плескалась вода, не зная, что делать. Сердитые мужские голоса напомнили ей о доме. Агнес подавила желание грызть ногти.
— Она только что приехала, как ты мог поручить ей свою работу? — вопил Дэнни. — Да что с тобой такое, черт возьми?
— Почему ты нападаешь на меня?
— Там небезопасно, вот почему, и с ней маленький ребенок.
Зик бросил на Агнес мрачный взгляд. Ему не нравилось, когда его называли маленьким ребенком.
— Мы не видели ни одного зараженного, — сказал Макс. — Так что могло случиться?
— Да что угодно! И ты знаешь, что она не такая, как мы. Она ничего не знает о мире.
Первым побуждением Агнес было отвернуться и сделать вид, что она ничего не слышала. Но тогда она будет вести себя точно так же, как та девушка, которой она была в Ред-Крике — бледное существо, которое слушалось приказов и старалось держаться подальше от всех, а не как новая девушка, которой она надеялась стать.
Может быть, Агнес и не читала столько книг, как Чужаки, но она знала, что нужно бежать из бункера, не так ли?
Что еще важнее, Иезекииль наблюдал за ними. Его глаза говорили: «Видишь? Послушай, что эти язычники думают о нас».
Агнес собралась с духом и открыла дверь.
— Оставь его в покое, Дэнни. Я сама вызвалась пойти.
Макс закатил глаза.
— Спасибо. Именно об этом я и говорил.
Дэнни уставился на нее налитыми кровью глазами, озадаченный и злой.
Что ж, она тоже может рассердиться. В Ред-Крике это было запрещено, она была вынуждена вести себя мягко и легко. Но здесь она не должна была позволить всему идти своим чередом.
— Я не такая слабая, как ты думаешь, — сказала она Дэнни. — Ты жалуешься, что здесь нет кондиционера? Да у нас никогда не было кондиционирования воздуха. — Она щелкнула пальцами. — Или посудомоечной машины, или стиральной, или лапши быстрого приготовления с порошкообразным сыром. Я была на ногах по двенадцать часов в день и думаю, что смогу справиться с походом к колодцу, большое тебе спасибо.
Оба мальчика выглядели пристыженными. Агнес протолкнулась мимо Дэнни, чтобы поставить ведра, и Зик последовал за ней.
— Агнес…, - начал Дэнни.
Но Зик бросил на него полный презрения взгляд, и мальчик-Чужак снова замолчал.
Каким бы сильным он ни казался раньше, за ужином Зик выглядел потерянным. Его взгляд не фокусировался, и он не выказывал никакого аппетита, даже к макаронам. Наблюдая за ним, Агнес нахмурилась.
Дэнни попытался его растормошить.
— Слушай… а ты не хочешь научиться зашивать раны? У меня в рюкзаке есть человеческая рука, ну, пластиковая, просто для тренировки. Как думаешь?
Дэнни посмотрел на Агнес, ожидая одобрения, но она не встретила его нетерпеливого взгляда. Она все время слышала, как он говорит: «Она не такая, как мы. Она ничего не знает о мире».
Но она понимала, что он пытается отвлечь Иезекииля. Она толкнула брата локтем.
— Ну что? Что ты на это скажешь? Было бы интересно узнать, как зашивать рану?
Зик печально уставился в свою миску, как будто ничего не слышал.
Острая боль пронзила сердце Агнес, когда она поняла, как много он потерял.
«Я никогда не смогу загладить свою вину перед ним. Никогда».
— У тебя есть любимый фильм, Зик? — спросила Джаз. — Ты когда-нибудь смотрел… телевизор?
Джаз быстро покраснела, вспомнив строгие правила Ред-Крика.
— Нет, — мрачно ответил он. — Фильмы — это грех.
— Подожди секунду, — вмешался Макс, к большому раздражению Агнес. Как бы она ни любила Джаз, она не была особой поклонницей ее парня. Он казался ей грубым и ленивым. — Ты хочешь сказать, что никогда не смотрел фильмы про Бэтмена? Супермена? Человека-паука? Аквамена? Капитана Америку? Мстителей?
Зик покачал головой, его глаза настороженно блеснули.
— Ничего себе! — Макс хлопнул себя по лбу. — Настоящий грех в том, что такой парень, как ты, всю свою жизнь был лишен классики. Нам так много нужно тебе рассказать, чувак.
Агнес боролась с желанием ущипнуть себя за переносицу, желая, чтобы Макс хотя бы попытался говорить с ним как с ребенком. Она поняла только половину слов, слетевших с его губ, а Зик наверняка поймет и меньше.