Когда она приблизилась, он быстро закрыл книгу. Но не раньше, чем она хорошенько её разглядела.
Там было написано: «Введение в психологию».
Агнес догадывалась, что такое психология.
— Тебе не нужно это скрывать. Я ожидала, что ты отнесешься к этому скептически.
Он покраснел.
— Знаешь, есть некоторые свидетельства того, что большинство психических переживаний имеют основу в неврологии…
Она села рядом с ним, баюкая пульсирующую руку.
— Я не знаю, что означают эти слова, Дэнни. Но точно знаю, что мои переживания основаны на Боге.
По крайней мере, это заставило его рассмеяться.
— Помнишь, я говорила тебе в библиотеке, — сказала она. — Я же говорила тебе, что все время слышу Бога.
Он развел руками.
— Я просто подумал, что ты флиртуешь со мной.
Она покраснела.
— И это тоже.
Его взгляд заплясал, изучая ее.
— Почему ты не сказала мне раньше?
Она прислонилась к стволу дерева, шершавая кора которого успокаивающе касалась ее поясницы.
— Наверное, я знала, что ты мне не поверишь, а это так одиноко, когда тебе не верят. — Она изучала его профиль. — Ты действительно думаешь, что все это у меня в голове?
— Нет, — поспешно ответил он. — Конечно, не все. Волки… может быть, у тебя есть какой-то иммунитет… какой-то отталкивающий, противовирусный фактор…
— Или, может быть, — мягко сказала она, — все так, как я сказала: я разговариваю с Богом.
Звезды кружились, кожу покалывало. Он всем телом потянулся к ней… она это чувствовала. Но разве могут два человека столь разных вероисповеданий по-настоящему понять друг друга? Любить друг друга?
— Ты хотел поцеловать меня в библиотеке? — спросила она.
— Ну… — он покраснел. — Да.
— Ты все еще хочешь поцеловать меня?
— Агнес, можно взглянуть на твою руку? — Теперь они стояли нос к носу. — Моя мама не понимает, как он могла сломаться. И я тоже.
Она сглотнула и протянула руку. В тускнеющем свете костра он размотал бинты, обнажив кратер на суставе третьего пальца и синяки, паутинкой разбегающиеся от раны.
— Ох, Агнес. — Его голос сорвался. — Что бы с тобой ни происходило, это уже слишком. Слишком.
Всеми фибрами своего существа она пыталась заставить его понять.
— Это мой путь. Жаль, что ты не можешь идти по нему вместе со мной. — Она помолчала. — Больше всего на свете я хочу, чтобы ты чувствовал себя так же, как раньше.
— Ты не можешь знать, что я чувствую, — упрекнул он ее. — Бог не может сказать тебе этого.
— Ты прав. Я только догадываюсь.
— Не надо, — он обхватил руками колени. — Я сам по себе, а не марионетка в Божьей игре, и ты тоже. Агнес, комплекс мученика — это нехорошо. Это…
— Я никогда не говорила, что я — мученица. Пророк — это совсем другое.
Он раздраженно вздохнул.
— Дай определение «пророка». Ты можешь это сделать?
— Ты думаешь, я претендую на то, чего даже не понимаю?
— Шизофреники часто называют себя мессиями, — сказал он. — Сотни людей каждый год. Но если ты шизофреник, то это не твоя вина. Это болезнь, я все равно буду любить тебя…
Гнев вспыхнул в ее груди от его слепого упрямства.
— Ты что, забыл про волков? Ты забыл… — она внезапно замолчала, голова у нее шла кругом.
«Помочь тебе сбежать — лучшее, что я сделал за всю свою проклятую жизнь», — сказал он ей тогда в библиотеке. И если это не любовь, то что же тогда?
Она снова посмотрела на него и увидела не упрямого мальчишку, а страшно испуганного юношу, чье сердце вот-вот разорвется.
— Пророк — это не мученик и не мессия, — сказала она. — В Библии Бог назначает пророка, чтобы тот истолковывал его слово во времена перемен. Их самая важная работа — поддерживать знания о Боге на протяжении всей истории. Чтобы объяснить, как его учение применять в жизни.
Дэнни уставился на нее с явным облегчением на лице.
— И это все?
Она колебалась, пытаясь найти правду.
— Иногда у них есть и другие задачи.
Он кивнул и глубоко вздохнул.
— Помимо прочих задач, то, что ты описываешь, похоже на проповедника или профессора колледжа.
Она подавила смех, прикрыв рот здоровой рукой. Профессор колледжа? Правда?
Но кого волнует, какие определения он использовал, чтобы понять ее жизнь, пока он действительно пытался?
— Дэнни, я хотела, чтобы ты поцеловал меня в библиотеке. Но тогда я еще не была готова. — Она помолчала, думая об испытании, когда объявила о значении своего Бога для самой себя. — Теперь я готова.