— А у вас где крепче? — хохочет Герард. — И мужиков вы не боитесь? В самом деле?
Одна лишь молчавшая Уля чутьем зверька уловила заговорщические жесты и перемигивания кузнеца с подручным. Юр, прячась в тени, крадется к Агнешке, подбирается все ближе и ближе, заходит сбоку. И вот Герард дает ему знак. Уля криком предупреждает об опасности и кидается вперед, но бдительная бабка успевает удержать ее. Прокоп опускает зеркальце, в которое любовался своей остриженной живописными ступеньками головой. В тот же миг Юр проскальзывает под локтем Агнешки и, оказавшись прямо перед ней, молниеносно обнимает ее, пытается приподнять, но вот уже сам лежит на земле, сбитый с ног безупречно выполненным приемом дзюдо. Он не успел еще встать, а по кузнице уже пролетел общий вздох веселого изумления. Пристыженный Юр возобновляет попытку — и во второй раз падает на спину. Уля и Марьянек глядят на Агнешку с восторгом, остальные шумно выражают удивление. Только бабка Бобочка сердито фыркает и по своему обыкновению возмущенно сплевывает.
— Ну и девка! Т а к о й здесь еще не бывало! — приглушенным баском бормочет Прокоп.
Агнешка же, не расслышав, улыбается ему:
— Все благодаря вашему зеркальцу. Оно меня вовремя предостерегло.
— Гляжу и глазам не верю. — Кузнец бросает работу, встает напротив Агнешки, потирает ладони, сгибает в локте руку с растопыренными пальцами: — А ну, попробуем, к т о с и л ь н е е.
— Продолжение следует, — колеблется Агнешка. — Может, как-нибудь в другой раз. Например, в вашем клубе.
— Нет. Давай сейчас.
Тогда Агнешка становится в такую же позицию и делает вид, что замахивается. Когда же кузнец собирается всей тяжестью тела и силой руки навалиться на ее ладонь, Агнешка неожиданно уклоняется. Кузнец закачался, сделал по инерции несколько мелких шажков и, пытаясь вытянутыми руками найти опору, столкнулся с Бобочкой.
— Святой дух! — вопит старуха. — Вот бесстыдники!
— Заткнись! — цыкает на нее кузнец. И, еще не успев перевести дух, поворачивается к Агнешке: — Кто вас научил таким… штукам?
— Один солдат, нездешний. Хотите — я и вас научу.
— Мы и сами кое-что умеем, можем показать, — вступается Пащук за посрамленного сына.
— Как же, покажете вы ей, покажете… — визжит Бобочка. Старуха задета за живое, уязвлена. Размахивая клюкой, она тащит к двери замершую от восхищения Улю.
— Пани Бобочка, — останавливает ее Агнешка, — у меня и к вам есть дело. Подождите.
И обращается ко всем:
— Может быть, теперь мы поговорим о детях? — И спрашивает Пащука: — У вас есть дети?
— Одного вы уже научили уму-разуму, — неохотно отвечает Пащук, показывая на Юра. — Старшая дочь на выданье. Есть еще одна, маленькая, учили ее чему-то там, в Хробжицах.
— В каком она классе?
— Кабы я знал… — задумывается Пащук. — Герард, у тебя память получше, в каком Геня была классе?
Кузнец, нахмурившись, глубоко задумывается.
— Она вместе с моими ходила, пока они не потонули. Нет, не помню.
— Может, вы мне про другое расскажете, — настаивает Агнешка. — Почему дети перестали ходить в Хробжицы?
Кузнец молчит. Из темного угла отзывается Юзек Оконь:
— Это мы не захотели. Мы сами.
— Что случилось с паромом?
Тягостное, испуганное молчание решительно нарушает бас Прокопа:
— Несчастье. Не стоит вспоминать.
— Мне бы хотелось поговорить с паромщиком. Где его найти?
Снова тишина, и вдруг Улин голос:
— Он был из Хробжиц. И после этого умер в больнице.
— После чего?
Бобочка впивается костлявыми пальцами в Улино плечо. Молчание.
— А я знаю! — хвастливо восклицает Марьянек. — Наши его так отлупили, что он взял и умер.
— А зачем он хотел все на нас свалить! — вспыхивает Макс. — Чего кричал, будто мы его сперва напоили? Из-за него мой брат в тюрьме гниет, не слыхали еще?
— Хробжицкие псы!
— Как они к нам, так и мы к ним!
Агнешка подождала, пока не улеглось возбуждение.
— А что случилось с сыном Пшивлоцкой, вам известно?
— Вот уж кого не жаль, — перебивает ее Пащук, у которого даже глаза сузились от злости. — Яблочко от яблоньки недалеко падает.
— Это очень скверно! — возражает Агнешка. — Нельзя допускать, чтобы дети дичали. Почему они швыряются камнями? Почему мучают собак? А почему вы не знаете, в какой класс должна ходить Геня? А почему, — обращается она к Бобочке, — у вашей Ули голова больная?
В глазах Бобочки загораются злые огоньки:
— Ты что, учительница или из полиции?