Старый глуховатый Лопень, отец Пащуковой, Пелиной матери, высоко подняв кулак, внезапно выскакивает вперед.
— Тут гулянка, а не суд! — кричит он ломающимся фальцетом астматика.
— Балч! Хватит командовать! — поддерживает деда Юр Пащук.
По толпе мужчин у дверей и на крыльце прокатился шумок, ему вторит тревожный и глубокий вздох женщин. Жена Лопеня, которая слышит еще хуже мужа, с беспокойством наклоняется к соседке Коздроневой:
— Хе? Судить будут?
Гвардия возле буфета вытягивается в струнку. Однако это, видимо, ни к чему! Потому что Балч улыбается. Выпада Юра он будто бы и не расслышал, подходит к старому Лопеню и добродушно с ним заговаривает:
— Выпил, дедушка?
— Не пил я! — кипятится Лопень.
Тогда Балч обращается к внуку.
— Юр, проводи деда домой, пусть выспится. Сам можешь вернуться, но, — смотрит он на часы, — не раньше, чем через два часа.
Заскрипев колченогим стулом, срывается со своего места Пащукова:
— Я провожу отца.
— Нет, — резко осаживает ее Балч. — Вы будете со мной танцевать.
Юр колеблется, не зная, что делать.
— Макс, Герард, — приказывает Балч, — помогите Юру.
Кузнец стискивает зубы. Ему бы хотелось уклониться от неприятного поручения, потому что Лопень и Юр его родственники.
— Быстрее! — торопит Балч.
И все четверо весьма проворно выкатываются на крыльцо.
— Порядок, — бормочет Балч, провожая их глазами. — К черту всех!
Подождав возвращения кузнеца и Макса, он знаком разрешает застывшим в шеренге мужчинам подойти к буфету. А сам берет у Пшивлоцкой поднос с полными рюмками и несет его к Агнешке и ее гостям.
— Пан Балч! — Агнешкин голос дрожит от возмущения. — Это же водка.
— Не совсем. Самогон.
— Я просила…
Он перебивает ее и говорит так, будто отчитывает непонятливого ребенка:
— Воля масс — это раз. А два — цель оправдывает средства.
Первым сдается Толек. За ним Иза. Стах подымает стопку и тут же ее отставляет. Но Балч не ждет. Поманив пальцем Семена, он сунул ему поднос, а сам, высоко подняв рюмку, обращается к собравшимся:
— Первый тост — за культуру и просвещение.
И немедленно среди его верных приспешников возле буфета раздаются возгласы; им вторит звон стаканов и пивных кружек:
— За школу!
— За нашу учительницу!
— Пусть будут у наших детей крепкие руки!
— Крепкие головы!
— Чтоб хорошо водку пили!
— Чтоб все хорошо умели делать!
— Эй! Эге-гей! Виват!
Сквозь эти громогласные выкрики еле пробивается голос Коздроневой:
— Не пей, старый!
А за ней — погромче — Пащуковой.
— Знайте меру, мужики! — увещевает она. — Беда с этой водкой.
Агнешка уловила в хоре приветствий обрывки фраз, которые она с такой наивной чистой верой провозглашала вчера в кузнице, но сейчас они звучат насмешкой. Ее терзает обида и стыд. Поэтому она с благодарностью смотрит на двух взбунтовавшихся женщин, невольно наклоняется и гладит по голове прижавшуюся к Коздроневой перепуганную, готовую вот-вот расплакаться девочку. И тут на нее будто ушат холодной воды выливают. Коздронева жестким, решительным движением отстраняет дочку от непрошеной ласки, окинув Агнешку неприязненным взглядом, встает и вместе с девочкой идет в противоположный угол. Вслед за ней срывается с места Пащукова, тоже с дочкой, видимо той самой Геней, которая неизвестно сколько классов окончила. И еще две женщины прошелестели перед Агнешкой пышными юбками. Только глухая Лопенева, оставшись в одиночестве, подвигается и гостеприимно предлагает Агнешкиной компании занять как раз четыре освободившихся стула.
— Музыка — играть! — раздается в этот момент команда Балча.
Заворчал, загудел контрабас, намечая быструю маршевую мелодию, вслед за ним вступили кларнет, скрипка и аккордеон, и полились отрывистые звуки деревенского фокстрота. Балч, как и пообещал, пустился в пляс с Пащуковой. Ритм танца Пащуковой не знаком, и она с неохотой, не переставая отнекиваться, еле проковыляла с солтысом полкруга. Благо подвернулась Пеля — Пащуковой удалось выскользнуть из неласковых объятий Балча, и она тянет за руку красавицу дочку, чтобы та ее выручила. И тут вдруг до нее доходит, какую ошибку она совершила — ведь не кто иной, как Балч, выгнал Пелю из магазина, да и раньше разве мало стыда ей пришлось натерпеться из-за них обоих?